Рифл шафл - [59]
Аллочка оказалась смуглой брюнеткой с выдающимся бюстом и еле заметными усиками над верхней губой. Она была и вправду напугана, указывая Зинке глазами на немногочисленных «скорбящих соседей», сидевших вокруг стола.
Компания была достаточно живописной! Три старушки — божьих одуванчика — жались с краешка и, не поднимая глаз от тарелок, медленно хлебали куриный суп.
Остальная компания из четырёх человек — две женщины и два мужчины — словно сошла с полотен работающего в жанре фигуративной живописи и стиле гротескного реализма художника Василия Шульженко. Его «антигламурные» сюжеты на тему российского пьянства вызывают дрожь отвращения у мирных обывателей.
— Вот! — прошептала Аллочка. — За пятнадцать минут бутылку выпили! Шикор ле-халутин — пьяницы несчастные, — выругалась племянница.
Поздоровавшись, Зинаида присела к столу.
Компания пьяниц с заплывшими сизыми лицами на минуту примолкла. Затем один из них ловко откупорил новую бутылку и потянулся через стол, чтобы обслужить Зиночку.
Зинаида молниеносно накрыла рюмку рукой.
— Спасибо. На поминках не пью.
— Тоже израильская? — алкаш недобро усмехнулся.
— Нет! — храбро парировала Зинаида. — Русская и православная!
— Тогда выпей за помин души усопшего соседа нашего Марка! По нашей православной традиции выпей! — его рука снова нависла над Зинкиной рюмкой.
— Вы меня извините, но вы явно заблуждаетесь: не было и нет в христианских канонах традиции употребления водки на поминках. Это то, с чем православной церкви приходится бороться и даже запрещать такого рода поминовение, как не имеющее ничего общего с христианским. Усопшим, прежде всего, нужны наши добрые слова и дела в память о нём. А поминальная трапеза представляет собой своего рода доброе дело, которое направлено на тех, кто живёт рядом: людей близких, знакомые, а также — люди неимущих… Которые, побывав на обеде, могли бы вознести молитву о душе усопшего. Так что, если хотите, помянуть — говорите. Пить или не пить — дело вашего вероубеждения…
— Ну и скажу! И скажу, и выпью! — заявил ветеран алкогольного движения. — Спи спокойно, Марк Израилевич! Пусть земля тебе будет пухом! Если встретишь на том свете внучку нашу, нашу Диночку Борисову…
При этих словах пьяная тётка, сидевшая рядом с говорящим, выпила залпом, не дожидаясь конца речи, и зарыдала в голос.
— Внученька наша единственная, кровиночка Диночка… Красавица наша болезная… Умерла голубка, ангельская душа, — она оттянула ворот грязной футболки и смачно высморкалась себе за пазуху.
Вся когорта алкашей дружно выпила по стопке и налегла на салаты.
Зинка не поверила своим ушам!
Вот, это ж надо так допиться, чтобы для красного словца выпить за упокой живой внучки!
— Извините, ради бога, — Зинуля сменила тон. — Ольга… По мужу Борисова — ваша дочь?
— Наша, наша, — тётка подняла на Зинку слезящиеся глаза. — Олюшка — доченька, Диночка — внученька… Мишка бросил их, кобель гулящий… А Диночка, она всё болела… Все болела, — тётка громко икнула. — А он — гулящий… Всё деньги проклятые…
«Да… Родственнички у Михаила Григорьевича ещё те… Понятно, почему Динка без них особо не скучает и распространяться на их тему отказывается… Бедный Мишка!», — с сожалением подумала Зинка.
— А Ольга — дочка ваша — она где? — придав лицу участливое выражение поинтересовалась Зинуля.
— Ольга? Так она…
— Заткнись, дура! — муженёк с силой ткнул супружницу локтем в бок. — Ты чего, старая, помелом метёшь?! Велено молчать! Молчи! Лучше — разлей нам.
Тётка захныкала и послушно разлила по четырём стопкам водку.
Бабульки тем временем поднялись из-за стола. Они подошли прощаться к сидящей отдельно на диване Аллочке. Та подскочила с места и, сбегав на кухню, вручила каждой из старушек по пакетику с конфетами и печеньем. Затем проводила до двери.
— Эй! Хозяйка! Водка кончается! — крикнул из-за стола Динкин дед.
Зинка вышла в прихожую и взглядом показала Алле на стоявший пакет с прихваченными ей по дороге двумя бутылками.
Аллочка поняла, но отрицательно покачала головой.
— Нужно как-то закругляться… Что придумать?
— Хорошо, — Зинка утвердительно кивнула. — Вы только мне подыграйте.
— Подыграйте? — не сразу поняла племянница.
— Да! Делайте вид, что знаете, о чём я с вами говорю… В зал не заходите, кричите из кухни. Соглашайтесь с моими словами. Понятно?
— Я — не артистка, но попробую, — улыбнулась Алла.
Зинаида вернулась за стол и как ни в чём не бывало подложила себе салатика.
Съев пару ложек, она изобразила крайнюю степень волнения, словно забыла о чём-то важном.
— Алла! Алла! — громко позвала она. — Сколько сейчас времени?
— Половина пятого, Зинаида Львовна, — раздалось из кухни.
— Слава богу, что вспомнила! — снова закричала Зинка. — Сейчас же из полиции приедут! Из местного РОВД, я их предупредила, но ребята сказали, что только к пяти освободятся.
— Как же вы, Зинаида Львовна, забыли? — подыграла Аллочка. — Нужно на столе прибрать и скатерть встряхнуть! А сколько полицейских подъедет?
— Не знаю! Я начальнику отдела звонила, он знал Марка Израилевича… Но думаю, шесть или семь человек.
На лицах «синюшного квартета» отразилось явное нежелание встречаться с блюстителями правопорядка.
Эльза любит рисковать и без колебаний идет к намеченной цели. Ей нужно устроить побег для сидящего в тюрьме возлюбленного — и она не сдастся. Даже если сам возлюбленный проявит слабину, Эльза не позволит ему повернуть назад. Ее любовь похожа на страстный и красивый танец, правда, нередко его финалом оказывается смерть.
Иногда наши любимые оказываются вовсе не теми, кем мы их считали. Иногда мы узнаем об этом довольно быстро, иногда спустя много лет, но бывает и так, что правда не открывается никогда. Возможно, Катерина никогда бы не узнала, кем на самом деле является ее Андрей, но очередное свидание пошло мягко говоря не по плану. В последствии перед девушкой встал выбор: навсегда изменить свою жизнь или забыть о случившемся.
Часть 1. Осень. "Дорогой дневник, храни мои секреты и отныне никому их никогда не показывай. Знаю, мама и папа никогда не читали мой личный дневник, даже если он лежал на самом видном месте, но мне кажется, что как только тут будет что-то запретное – они сами начнут его искать…".
Боб Томас — американский писатель, работающий в жанре детектива. В предлагаемой вашему вниманию повести автор отказывается от традиционного хеппи-энда и выносит на суд читателя образ главной героини — одновременно и преступницы, и жертвы, вызывающей не только осуждение, но и сострадание. Криминальный сюжет повести строится на событиях обыденной жизни: семейный конфликт между сестрами-близнецами приводит к тому, что Эдит Филипс оказывается в ловушке, из которой нет выхода…
Для него любовь не существует. По воле судьбы он прикован к инвалидному креслу и считает свою жизнь никчемным существованием. Она – человек искусства и свято верит, что любовь вернет ему желание жить полноценно. Но он с другой точкой зрения. Он ничтожен, а она достойна лучшего. И он отвергнет её чувство. Втянуты в расследование ФБР по криминальным делам владельца казино, они снова встретятся. Но каждый из них будет жить по собственным правилам и привычкам, пока всё не изменится. Он снова почувствует ранее спящую в нем силу. И теперь он будет бороться за неё. На кону может быть поставлена его жизнь, но спасти её - дело чести..
Каждый день я просыпаюсь с мыслями о них. Они не оставили мне ничего. Лишь пустоту, злость. И ненависть... Ненависть к ним. К себе. К своему отцу и матери. Она окутывает меня пылающим одеялом и не даёт забыть о себе ни на секунду. Я потерял весь свой бизнес на той чертовой дороге в Швейцарии. Но я помню каждую деталь, и знаю все факты о тех, кто сделал это со мной. Сейчас их жизнь кажется им сказкой, и где-то в глубине души, эти твари знают, что я скоро вернусь к ним, что я все еще в игре. Теперь у меня есть новое правило - "Все в этой жизни возвращается бумерангом".