Ричард Львиное Сердце - [118]

Шрифт
Интервал

Жанна тиxo склонилась над изголовьем короля и поцеловала его в голову, прибавив:

— Аминь! Пусть бедняги проливают кровь, если требует се король.

Королева продолжала молиться. Король открыл глаза, не проявив ни трепета, ни испуга, и улыбнулся, взглянув на Жанну, склонившуюся над ним.

— Хорошо, дитя мое! Хорошо, что ты поспела! — молвил он. — А что мальчик?

— Он здесь, Ричард,

— Приведи его ко мне, — проговорил король. Де Бар, тихо ступая, вышел к мусульманам, стоявшим у дверей, и вернулся, ведя за руку Фулька — стройного высокого белокурого мальчика с открытым лицом, с отцовским изящным очертанием рта и смелыми серыми глазами. Жанна обернулась, чтобы подвести его.

— Дитя мое! Вот отец твой!

— Я знаю, матушка, — проговорил ребенок и опустился на колени у кровати.

Король Ричард положил ему на голову свою руку.

— Жесткая щетинка, Фульк! — заметил он. — Совсем отцовская! Но пошли тебе Боже иметь лунную под ней подкладку, чем моя. Пусть Бог сделает тебя мужчиной!

— Но никогда не сделает Он меня великим королем, — сказал Фульк.

— Быть может. Он сделает тебя чем-нибудь лучшим, — заметил отец.

— Не думаю, — ответил мальчик. — Ты — величайший из царей земных. Так говорит Старец из Муссы.

— Поцелуй меня, Фульк! — вымолвил король. Мальчик поспешно поднял свое личико к его лицу и горячо поцеловал отца прямо в губы.

— Как влюбленный! — засмеялся король, а Жанна объяснила:

— Он всегда целует прямо в губы.

Ричард вдруг почувствовал сильную усталость и глухо вздохнул. Фульк оглянулся вокруг и, смущенный торжественностью обстановки, взял мать за руку. Она передала его де Бару, и тот увел ребенка прочь.

Король показал знаком Жанне, чтоб она к нему нагнулась. Она склонилась низко, но и то едва могла расслышать его. Все видели, что конец близок.

— Я должен отойти с миром, душа моя, если это возможно, — прошептал Ричард. — Скажи, что с тобой будет, когда я умру?

Жанна погладила его по щеке.

— Я вернусь к супругу моему и к детям, дорогой мой! Я оставила их там трех: все мальчики.

— И что ж, они добры к тебе? Ты счастлива?

— Я живу в мире со своей совестью; я — жена мудрого старца; я люблю детей своих; я вспоминаю про тебя, мой Ричард! Этого с меня довольно.

— Еще есть кое-что такое, что ты могла бы мне отдать, моя Жанна!

Жалобная улыбка подернула ее губы.

— Ну что же у меня «еще» осталось, чтобы подарить тебе? — спросила она. Ричард на ухо шепнул ей:

— Нашего сына, Фулька.

— Ax!.. — вырвалось у Жанны.

Королева пристально смотрела на нее сквозь пальцы.

— О, Жанна, Жанна! — говорил Ричард, обливаясь потом от усилий, которых стоило ему каждое слово. — Вся наша совместная жизнь прошла в том, что ты мне отдавала все, а я растрачивал твои дары; ты жила скрягой, чтобы я мог разыгрывать роль расточителя. Так еще, в последний раз, прошу тебя: не откажи! Согласна ты остаться здесь с нашим сыном?

Жанна была не в силах проронить ни слова. Она качнула головой и повернула к нему свои глаза, полные слез. Слезы катились теперь неудержимо, и не у нее одной. Голова Ричарда откинулась назад, и с минуту все думали, что он уж скончался. Но нет! Он опять открыл глаза, зашевелил губами, Все напрягли слух, чтобы его расслышать…

— Губку, губку! — зашептал он и прибавил: — Приведите мне Сен-Поля.

Холодные лучи рассвета начали пробиваться в щели шатра. Молодого графа Сен-Поля ввел к королю де Бар; он был в цепях. Стоя теперь за изголовьем короля, Жанна приподняла его на руках своих.

— Разбейте его кандалы! — проговорил король. Сен-Поль очутился на свободе.

— Евстахий! — обратился к нему умирающий. — Мы с тобой обменялись крупными словами; не раз померялись и силой. Мои узы падут прежде, чем заря займется, а твои уж пали. Отвечай мне: Герден умер?

Сен-Поль упал на колени.

— О, государь мой! Он умер на месте, где пал. Но Богу известно, что к этому злодейству он не приложил руки своей, как и я тоже.

— Если это известно мне, я полагаю, известно и Богу, — вымолвил король со слабой улыбкой. — Но выслушай, Евстахий: я должен еще сказать тебе слово. Много я нанес обид твоему имени. Брату твоему — за то, что он порочил высокопоставленную даму и мой королевский дом; сестре твоей, присутствующей здесь, — тем, что недостаточно ее любил и слишком любил себя… Евстахий! Ты должен поцеловать ее, прежде чем я сойду в вечность.

Сен-Поль поднялся и подошел к ней: брат и сестра поцеловались, склонясь над головой короля.

Тогда Ричард снова заговорил:

— Теперь я вам скажу, что я неповинен в смерти вашего кузена Монферрата.

— О, государь!.. О, государь! — воскликнул Сен-Поль.

Жанна остановила его взглядом и сказала:

— Я повинна в его смерти! Он добивался смерти короля, а я его самого добила, поставив условием моего брака его смерть. Он заслужил ее.

— Да, сестра, он заслужил, но и я точно так же! О, государь! — вскричал он, обливаясь слезами. — Возьми жизнь мою по праву, но сперва прости меня!

— Что мне прощать тебе, брат мой? — молвил Ричард. — Поцелуй меня! Мы с тобой были добрыми друзьями в старину.

Сен-Поль поцеловал его, все рыдая. Король привстал,

— Вот чего я требую теперь от вас обоих, Сен-Поль и де Бар! — обратился он к ним. — Защищайте оба сына моего, Фулька! У Мило бумаги на его владения в Клюньи. Воспитайте в нем доброго и доблестного рыцаря. Да научите его вспоминать о своем отце с большей нежностью, нежели этот отец вспоминал о своем. Вы это сделаете, да? Скорей же, скорей!


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.