Риббентроп. Дипломат от фюрера - [148]
Тридцатого апреля 1943 года рейхсминистр отметил в Фушле свое пятидесятилетие. Поздравлений было много, в том числе от «оппозиционера» Вайцзеккера, но именинника больше всего обрадовало письмо от фюрера. Вскоре после юбилея он последовал за вождем в Восточную Пруссию. Здесь на сцене появился Осима, воодушевленный известиями о мирных предложениях Муссолини. Сговорившись с Альфиери, он повторил их от своего имени, добавив, что Токио готов выступить посредником, но Риббентроп заявил, что Сталин не примет германских условий. Впрочем, он считал, что надо не только дождаться, когда Москва запросит мира, но и быть готовым к этому, а потому не отговаривал ни итальянцев, ни японцев от попыток зондажа, четко обрисовав им возможные восточные границы Третьего рейха>{21}.
Не в силах забыть о дамокловом мече «безоговорочной капитуляции», Риббентроп сказал Хессе: «Должен быть какой-то способ объяснить англичанам и американцам безумие войны, которую они ведут против нас. Неужели они не понимают, что ликвидация германской мощи поможет только Сталину и уничтожит баланс сил в Европе?.. Даже сейчас военная сила Советов позволяет им превзойти англичан и американцев. Германская опасность — ничто в сравнении с этим»>{22}.
Тем временем в Стокгольме оживился Клаус, 18 июня сообщивший Клейсту, что через три недели с ним готов встретиться советский дипломат Александров (псевдоним?), с которым он был знаком до войны. Мотивом Москвы Клаус, сославшись на разговоры в посольстве, назвал «нежелание ни одной лишней минуты сражаться за английские и американские интересы». Вернувшийся в Берлин с этой горячей новостью, Клейст был арестован и препровожден к шефу полиции безопасности и СД Эрнесту Кальтенбруннеру, который сообщил ему, что действия, предпринятые вопреки приказу фюрера, стали известны в «Вольсфшанце» и произвели переполох, поэтому ему, Клейсту, запрещается даже докладывать рейхсминистру о поездке. Тем не менее тот узнал о ней от Ликуса, которого в начале августа посылал в Стокгольм для сбора информации, и потребовал от Клейста подробного доклада. Переговорив с неуступчивым Гитлером, Риббентроп разрешил продолжать контакты с Клаусом, но заявил, что компромисса с немецкой стороны не будет. После этого Клейст был снова зачислен в личный штаб рейхсминистра>{23}.
Ситуация для Германии и ее союзников продолжала быстро меняться к худшему. Советская армия перешла в наступление под Курском. Не успевшие эвакуироваться войска «оси» капитулировали в Тунисе. «Союзники» высадились на Сицилии и начали бомбить итальянские города. Но самый неожиданный сюрприз преподнес Рим. 25 июля радио сообщило, что король Виктор Эммануил III, которого никто не воспринимал как политически значимую фигуру, отправил Муссолини в отставку «по состоянию здоровья» и назначил премьером бывшего начальника Большого Генерального штаба и вице-короля Эфиопии маршала Пьетро Бадольо, получившего титул герцога Аддис-Абебского. В Берлине этого не предвидел никто — ни дипломаты, ни военные, ни разведчики.
Еще 16 июля Рузвельт и Черчилль обратились к итальянцам, заявив, что их единственный шанс на выживание — скорейшая почетная капитуляция (о безоговорочной речь на этот раз не шла). Это был крайне тревожный сигнал. Через три дня Гитлер встретился с Муссолини в приграничном городе Фельтре для обсуждения военных вопросов. Муссолини просил новых поставок. Обстановка была тягостной, но никто не предполагал, что крах режима настолько близок. Затем стало известно, что в ночь с 24 на 25 июля Большой фашистский совет большинством голосов принял предложенную Гранди резолюцию, которая рекомендовала ограничить власть дуче и передать верховное командование королю. За нее проголосовали Чиано и сподвижник диктатора по «походу на Рим» 1922 года маршал Эмилио Де Боно. 25 июля Муссолини принял японского посла Хидака Синрокуро, которому говорил о желательности мира с Россией, а к пяти часам вечера отправился на встречу с королем, с которой не вернулся>{24}.
Бадольо и новый глава МИДа Рафаэле Гуарилья немедленно заявили, что Италия будет продолжать войну и останется верна взятым на себя обязательствам, но немцы не поверили — и были правы, поскольку главной целью нового правительства был скорейший выход из войны, тайные переговоры о котором начались сразу после его прихода к власти. Гитлер отправил в Италию Риббентропа и Кейтеля, которые 6 августа в приграничном Тревизо встретились с Гуарилья и Амброзио. Рейхсминистр сказал Шмидту: «Мы должны оставить на германской территории все секретные бумаги и шифры. Не исключаю, что эти бандиты могут попытаться нас похитить по наущению англичан или американцев». Переговоры шли в его вагоне, находившемся под усиленной охраной СС. Опасаясь, что итальянцы попытаются отравить его эмиссаров, Гитлер категорически запретил им притрагиваться к любой пище или питью, пока их не попробуют хозяева.
