Резиновый бэби - [33]

– Может, и нет... Но что-то то есть...

– Что?

– Не знаю... Может, и ничего...

– Во-о-т и ниче-е-го... – Старуха опять заводила глазами по строчкам.

– А может, такое есть, до чего мы здесь еще и не додумались... Они еще говорили, что нужно сразу обратиться за помощью...

– Че-е-го?

– Ну помнишь, он говорил? Что как только встретишь какую-нибудь личность там...

– Ка-а-кую еще ли-и-чность?

– Ну не знаю... Увидишь...

– А-а-нгела, что-о ли? – Старуха рассмеялась, показывая желтые зубы.

– Может, и ангела... А может, они там и не выглядят как люди вообще... – Лота отвернулась к окну и посмотрела почему-то на небо.

– А мо-о-жет, и живо-о-тное говоря-я-щее...

– Может, и животное ... – закивала Лота и вдруг заплакала.

– Чего-о ты? Уста-а-ла я уже-е... Пора-а мне... По-о-нятно тебе? Уста-а-ла!

Лота закивала опять, но слезы продолжали катиться по ее лицу.

– Да хва-а-тит уж тут... Ра-а-зводить...

– Я просто как подумаю...

– А ты не ду-у-май... Вот войду туда-а... В ра-а-йские кущи... Встре-е-чу там овцу ка-а-кую и пе-е-редам ей все, как зака-а-зывали-и...

Старуха опять засмеялась, а вслед за ней засмеялась и Лота. Потом вытерла от слез глаза, достала из сумки тоненькую брошюру, нашла нужную страницу и начала читать.

– «Возможно, что травма, полученная при отходе в мир иной, повлечет за собой потерю памяти. Если это случится, постарайтесь вспомнить содержание телеграммы, насколько это возможно...»

– Ка-а-к же вспо-о-мнить, если поте-е-ря... – Они опять засмеялись. Потом старуха сказала уже серьезно: – Лю-ю-ди де-е-ньги пла-а-тят... А мы тут ци-и-рк... Чи-и-тай...

– Так, где мы?.. Вот!.. «Возможно, подобные границы есть и в загробном мире. Вы обязаны доставить сообщение, пожалуйста, не рискуйте понапрасну в вашем путешествии, надеемся на ваш здравый смысл... Более чем вероятно, там будут социальные, экономические и информационные инфраструктуры, доступные вам, и мы одобряем их использование по мере возможности. Имейте в виду, что в том мире могут быть правила, как и с кем вы можете входить в контакт. Действуйте так, как подсказывает вам интуиция».

– Все-е?

– Нет. Вот тут еще... «Во всем этом очень много неизвестного, поэтому лучший совет, который мы можем вам дать – мыслите творчески, будьте сосредоточенны, находчивы и, если необходимо, агрессивны. Главное – передайте сообщение! Счастливого пути!»

Старуха закрыла глаза.

– Уста-а-лая!

– Они имели в виду – действуй по ситуации!.. Поспи... Завтра повторим.

– А можно мне почитать?! – Девочка протянула руку к бумаге.

– Пойдем на кухню, обедать пора! – Лота встала.

Девочка надулась, посмотрела на старуху, но та лежала молча, с закрытыми глазами. Лота с девочкой пошли вниз.

За столом сначала никто не говорил. Девочка никак не могла представить, что и она однажды будет старой, некрасивой, так же будет лежать в кровати и мять белье. Все жили эти два дня, как съехались, очень тихо и обособленно. В доме будто уже поселилась скорбь. И вроде смеяться и шутить было уже невозможно. Только после приезда Лоты все чуть расслабились. Девочка посмотрела на мать – та жевала, сосредоточенно глядя в одну точку.

– А сколько они платят за слово, Лота?

– Вообще шесть, но в нашем случае двенадцать.

– Это почему?

– Потому что доктор обозначил сроки – а люди торопятся !

– Ей-богу, сколько же вокруг идиотов...

– Богатых идиотов!

– А слов сколько?

– Много.

– Ну сколько?

– Пятьдесят шесть.

– Она такое запомнит?

– Запомнит.

– А что там вообще?

– Мы не имеем права распространять. Там личное – бумагу подписали.

– Бред какой-то...

Лота закурила.

– Не кури в доме! – сказала старшая сестра, но потом осеклась.

– Я делаю это не из-за денег! – Лота бросила на стол зажигалку.

– Просто так мучаешь?

Лота спокойно затянулась и выдула жемчужную муть.

– Ты хоть раз думала о том, как сама-то будешь стоять перед лицом вечности? А так – легче!

За окном проплыли два лебедя, синхронно мотая шеями – вперед и вверх, вперед и вверх. Девочка тоже попыталась так сделать, но у нее не получилось.

– Прекрати кривляться! – негромко сказала мать.

Девочка наклонилась к тарелке, завозила ложкой в картофельном пюре. Лота кивнула каким-то своим мыслям и опять затянулась.

– Вы знаете, что это такое – когда все позади?

Девочка задумалась о жизни без будущего и испугалась, потому что она живет только тем, что впереди, а впереди у нее так много. Почти все у нее впереди. У нее будет большая любовь, та самая... Пышная свадьба... Платье обязательно с корсетом на шнуровке сзади и с юбкой на каркасе, как она видела в доме Ван де Вурде на гравюре у Елизаветы Первой – дочери Генриха Восьмого... Потом у нее родятся дети, потом много еще чего... Есть куда идти. Как же можно вообще идти, если впереди – ничего? Еще на уроке рисования объясняли – если ты рисуешь идущего человека, то впереди должно быть гораздо больше места, чем за ним – иначе ему идти некуда. А бабуле идти – некуда! Она шлепнула ложкой в пюре и тут же посмотрела на мать.

Вчера у матери была истерика перед зеркалом. Тетка объяснила, что это кризис среднего возраста. И что она должна взять себя в руки, и еще о том, что у нее растет чудесная дочь. На что мать закричала, что она связана этой чудесной дочерью как стреноженная лошадь! И еще что-то про пустые ночи... Потом стояла и некрасиво ревела, а все молча делали вид, что не замечают. И долго говорила в спальне по телефону. Кто-то пытался ее успокоить и не мог.