Резидент галактики - [54]

– Иди быстрее! – шепнул Бернандино.

– Я боюсь, Нарди! – пискнула Бланка и залилась слезами. – Я ужасно боюсь!

– Я тоже боюсь, – ответил человек, потерявший и имя, и родину. – Я боялся еще в утробе матери, пережившей эту бомбу. Я боялся, когда половина моей родни передохла от рака, и даже теперь, когда знаю, что у меня белокровие и я протяну не больше года – я боюсь! Но чем они лучше меня? Пусть и они подыхают! Иди!

Джип коротко пибикнул.

– Иди!

Через десять с половиной минут Бланка подошла к забору и пошла вдоль него медленно, будто прогуливаясь. Ее объектом была вышка. Ближняя к воротам. Часовой заметил ее и свистнул. Она также ответила свистом, засмеялась и помахала рукой.

– Эй, ты, – сказал часовой, – проваливай отсюда.

– Ах, какие мы сердитые! – засмеялась Бланка, останавливаясь в центре круга, высвеченного огромным прожектором. – Не бойся, я тебя не съем!

– Не положено, – сказал рядовой Томас Робертсон (24 года, холост, в 1985 году окончил университет в городе Оклахома-сити, штат Оклахома, получив степень магистра философии. Пробыв год безработным, завербовался в армию).

Девушка, стоявшая внизу, ему понравилась. Худенькая, стройная брюнетка, не похожая на дебелых городских красоток. Тем более, они предпочитали пастись в центре.

– Как тебя зовут? – спросил Томас.

– Меня? Маргарита. А тебя?

– Меня – Томас. Томми. – Он улыбнулся. – А та – француженка?

– А тебе так нравятся француженки?

– Мне нравишься ты.

– Тогда слезай ко мне со своего насеста.

– Не могу, – засмеялся он. – Служба.

Где-то вдали загудели моторы. Колонна военных автомашин приблизилась к контрольно-пропускному пункту.

«Новобранцев привезли», – рассеянно отметил Томас.

– А хочешь, я залезу к тебе? – предложила Бланка.

– С удовольствием, – ответил часовой. – Только здесь бьет током.

– Сильно?

– Пять тысяч вольт.

– Ого! – с уважением протянула Бланка. – А может, что-нибудь придумаем? А то мне скучно.

– Завтра с утра. У меня будет увольнительная, и я тебя разыщу. Где ты живешь?

– В гостинице. Хочешь, я брошу тебе ключ?

– Давай! – крикнул Томас. – Меня в полночь сменят, я отмечусь – и сразу к тебе. Идет?

– Идет, – сказала она, нащупав в сумочке мягкую пластиковую грушу, завернутую в промасленную бумагу, и продела палец в кольцо. – Идет! – Она размахнулась и бросила комок в вышку: – Лови! – и упала лицом в черную жижу придорожной канавы.

* * *

«К черту, – думал Антон, – всех к черту. В отставку. Все равно засмеют. Закавказская сивилла! Бред! Спиритизм. Ясновидение… Так и до столоверчения дойти недолго… «Вы ко вне со всякими вашими колдуньями не суйтесь!» И даже если э т о все же произойдет, все равно в нее никто не поверит. Мало ли что кому снится«… А ты… Ты сам в нее веришь?» – спрашивал он себя.

И не находил ответа.

Холодный рассудок, профессиональная выдержка и элементарная логика отметали любые связи с потусторонним миром. Парапсихология и телепатия за годы существования прокормили немало мошенников и дали достаточно пищи для юмористов и фантастов. И сам Антон, на что уж часто соприкасался с тайными сторонами мира сего, но ни разу… Ни разу? Но ведь были же мгновения, когда он поступал противу всякой логики, и оказывалось, что сделал единственно верный ход. Были моменты озарения, какого-то непонятного сверхвидения, когда, в период величайшего напряжения всех душевных сил, его соратники творили буквально чудеса и позже, вспоминая об этом, смущенно разводили руками, не веря себе. Значит все же ч т о-т о б ы л о? Но что?

Нет, это был не сон. Антон напряженно, до боли в глазах вглядывался в лицо девушки. В нем явственно отражались и боль, к страдание, и страх, и внутренняя борьба… Вот по лицу ее потекли слезы. А до этого она вскрикнула и вся сжалась. Потом же во всем ее облике проступило спокойствие и заиграла какая-то бесшабашная веселость… и вдруг она закричала, дико, отчаянно, страшно, заткнув руками уши. Упала на пол и вжалась в него, будто придавленная тяжелой громоподобной тяжестью взрывной волны.

Антон бросился к ней, перевернул на спину, плеснул в лицо остывшим чаем, затормошил, бил по щекам, тряс ее, крича:

– Очнись! Приди в себя, Лала! Открой глаза, слышишь?!..

* * *

Сознание покидало ее, как сквозь сито, струилось сквозь поры тела, истекало из нейронов, металось в судороге напряженных мышц, стремясь спасти теряющую рассудок Бланку. Та билась в истерике, увидев останки первого убитого ей человека. При виде трепещущей, окровавленной человечьей плоти она закричала, зашлась неумолчным звериным воплем…

Сильный удар потряс Лалу, как вспышка боли и света. Сознание возвращалось к ней медленными, энергичными рывками, будто заливая память всплесками озарения бытия. Перед ней вновь вырисовался мягкий полумрак родной комнаты. И желтоватый отблеск торшера, и напряженный, трепетный взгляд человека, державшего ее голову на коленях.

– Они начали… – прошептала Лала. – Ты… понимаешь? Они уже начали!

– Что начали?

– Они напали на эту базу. Они сейчас ее захватят!

– Не думаю, что у них что-нибудь получится, – с сомнением сказал Антон. – База – это не дом, не самолет… Там тысячи солдат. И полсотни бандитов с автоматами против них – не сила.