Резидент галактики - [53]

Бланка просунула голову под мышку своему любимому и потерлась щекой о грудь.

– Ты все запомнила? – сухо спросил он.

– Да.

– Главное – не трусь. Бернандино тебя прикроет. А когда начнут стрелять – сразу прыгай в кювет. Либо прижмись к стене. Но у стены будет опасно, если начнут бросать гранаты. Ясно?

– Ясно, – сказала она и попросила: – Поцелуй меня. Пожалуйста.

Он поцеловал ее сухими, какими-то чужими губами и отвернулся. Думал он сейчас совсем о другом.

В 21–34 по Гринвичскому времени колонна автомобилей въехала в городок Цнайбрюкке, затерянный среди дубрав Северной Вестфалии.

Местные жители провожали ее хмурыми взглядами. За сорок с лишним послевоенных лет они так и не смогли привыкнуть к наглым развязным «джи-ай», которые хозяйничали на их земле так же откровенно и безапелляционно, как в первые годы оккупации. В городке жило много американцев. В дни учений сюда собирался весь высший заокеанский и натовский генералитет, на каждом шагу звучала английская речь. В обычные же дни солдаты и офицеры слонялись по городу, просаживали жалованье во многочисленных кабачках, плясали в дискотеках, куда специально для них доставлялись закаленные франкфуртские шлюхи, шатались по улицам, взявшись под руки, горланили песни, не давая никому прохода. Такое чаще всего случалось в дни выдачи жалованья и после больших учений, когда большая часть персонала военной базы Серджент-Ривер получала увольнительные. В такие дни горожане избегали появляться на улицах. И сегодня выдался именно такой день.

На улицах было много военных. Из кабаков вырывались залпы хохота, гремела музыка. Компании солдат шлялись из пивной в пивную, многие шли уже по второму кругу.

Джип остановился у последнего дома. За ним начиналось шоссе, упиравшееся в пятиметровый бетонный забор, опутанный колючей проволокой.

– Не торопись, – сказал Лучо. – Иди спокойно. Пусть думают, что ты идешь на свидание к какому-нибудь солдафону. Мы выедем через пять минут после того, как ты подойдешь к забору.

– Хорошо, – сказала Бланка и вышла из машины.

Она шла, как шли первохристиане на арены римских цирков, отбросив все сомнения и не колеблясь. Она сделала выбор и решила до последней секунды не покидать своего Лучо. По бетонному шоссе гулко цокали высокие каблучки ее босоножек. Она шла, отрешенная от всего земного и углубленная в себя. Там, в глубине ее подсознания, звучал чей-то голос, который настойчиво просил, умолял, убеждал ее отказаться от задуманного, подумать о себе, о ребенке, о миллионах детей, которых она обрекает на неминуемую, страшную гибель.

Неожиданно кто-то схватил ее за руку и притянул к себе.

Нагло улыбается здоровая красная морда, дыша табаком и перегаром.

– Хэлло, крошка! – рявкнул сержант Уильям Перри. Он со своим закадычным дружком сержантом Джоном Нагентом возвращался из казино, где за два часа успел просадить двухмесячное жалованье и теперь утешался бутылкой кукурузного виски, прихваченного из салуна «Старый ковбой». Нагент отстал, справлял малую нужду у витрины магазина готового платья г-на Штирлинга.

– Пустите меня! – закричала Бланка.

– О, фройляйн говорит по-английски! – засмеялся Перри. – Фройляйн хочет выпить? Битте! – и ткнул ей в губы горлышком бутылки. – Битте, майне кляйне гут мейтхейн Берта!

После десятого «хайбола» все женщины мира для сержанта становились Бертами.

– Простите, – прозвучал за его спиной осторожный голос. – У вас не найдется закурить?

Сержант повернулся и сверху вниз взглянул на коротышку, который едва доставал ему до локтя. И воскликнул:

– Силы небесные, япошка! Джони! Гляди-ка, здесь откуда-то япошка взялся! У-у-у, ты мой косоглазенький… – Его рука потянулась к лицу Маленького Бернандино. Это были его последние слова. В следующую секунду Бернандино подхватил его тяжело осевшее тело и свалил в кювет. Рядом раздался негромкий хлопок. Друзья-сержанты закончили свои счеты с мирской жизнью.

В 1945-47 годах у излучины речушки Наухвейзель располагалась мотопехотная дивизия, сержанты которой, жившие весьма обособленно, предпочитали вместо клозета пользоваться утоптанным, обрывистым берегом речки. Позже они уверяли, что понятия не имели, где берет воду для кухни генеральский повар. Над их проделками хохотал весь оккупационный корпус. Речка эта тогда же была прозвана Сержантской. В 1956 году на этом месте было начато строительство ракетной базы. Спустя двадцать лет была проведена ее модернизация, а затем и повторная модернизация с учетом важного стратегического расположения базы. В описываемые дни на территории базы находилось в полной исправности и готовыми к немедленному употреблению полтысячи баллистических ракет с атомными и термоядерными боеголовками, нацеленными на важнейшие оборонные объекты и крупнейшие города Восточной Европы и Советского Союза. Их общий тротиловый эквивалент превышал З миллиарда тонн. Во избежание поражения с земли и воздуха, все они поднимались в термосферу нашей планеты и обрушивались вниз с высоты 150–200 километров. На такой высоте их могли подбить только рентгеновские лазеры с орбитальных пушек. Не желая подхлестывать гонку вооружений, Советский Союз заявил, что не собирается выводить оружие в космос. И не выводил.