Резидент галактики - [45]

– Лучо! – твердо говорит она. И в голосе ее есть нечто такое, что заставляет его поднять голову и сдвинуть на нос круглые очки. Обнаженная Бланка лежит на постели, курит и отгоняет дымом мошкару, вьющуюся под лампочкой.

– Ну? – бросает он нетерпеливо. Она смотрит на него пристально и внимательно, потом взгляд ее теплеет, и она говорит, слегка покраснев.

– Лучо, я… беременна.

– Назовем его Джованни, – буркнул он, вновь берясь за перо. Он обожает писать гусиными перьями, обмакивая их в старинную бронзовую чернильницу. В его глазах это придает его трудам академизм и отточенность. Но ход его мыслей сбит, слово не идет на ум, он бросает перо и вновь поворачивается к ней.

– У тебя что, кончились пилюли? – спрашивает он сердито.

– Для чего? – спрашивает она с рассеянной улыбкой. – Я ими никогда не пользовалась. Всегда как-то обходилась. Думала, и с тобой обойдется. А не обошлось.

– Может быть, еще все наладится?

– Ему уже три месяца.

– Не похоже, – замечает он, бросив взгляд на ее плоский живот.

– Скоро вылупится, – улыбается Бланка. – Думаю, что это будет мальчик. Здоровый бутуз с во-от такими щеками.

– Вы, женщины, все делаете не вовремя, – сердито заявляет он.

– Нет, мы должны ждать, пока вы закончите свои войны и революции! – сердито парирует она.

– Тебе вовсе не нужно было усложнять себе жизнь именно сейчас, – Лучо пожал плечами и снял очки. Без них его глаза оказываются красными и какими-то особенно беззащитным. – Ведь мы на пороге великих событий.

– Ты… веришь, что это у нас получится?

– Конечно. На все сто процентов. Если бы я не был уверен, я за это просто не взялся бы. Ты ведь знаешь, н все свои операции тщательно разрабатываю. И до сегодняшнего дня ни одна из них не провалилась. Не провалится и эта.

– Но ведь тогда… мы все погибнем, – сказала она, пытливо вглядываясь в его невозмутимое лицо.

– Да, конечно, – бросил он, вновь берясь за перо. – Мы ведь уже не впервые рискуем жизнью. Да и ты тоже.

– Но ведь он… – она поглядела на свой живот, и на ее глаза навернулись слезы. – Он ведь тоже может погибнуть…

– Послушай, детка, не прикидывайся дурой! – воскликнул Лучо, резко вставая. От этого толчка его складной парусиновый стул «а ля Бонапарт» летит в сторону. – Мы начинаем войну со всем миром! В ней, разумеется, будут жертвы. Погибнут миллионы людей, почти половина населения нашей планеты, и среди них будут и мужчины, и женщине, и дети. Они должны погибнуть, ибо таков ход всемирно-исторического процесса. Всему на свете отмерен свой предел. Все люди умирают. Раньше или позже, под колесами своих автомобилей, от рака, землетрясений, отравленные выхлопными газами – так или иначе все мы неизбежно превратимся в прах, в ничто, в гнилое мясо. Но а смерти, которую готовим миру мы, заключена великая историческая миссия – его гибель послужит началу зарождения новой, прекрасной жизни. Сметая очистительным огнем обветшавшее здание нашей цивилизации, мы готовим фундамент для постройки гармоничного сообщества свободных тружеников…

– «Вольных хлебопашцев»… – проронила она с еле уловимой иронией.

– Да, вольных хлебопашцев!

– Но ведь ты и сам не веришь в это! – горячо воскликнула она. – Как могут быть счастливы люди в мире, который будет наполовину искалечен, сожжен, отравлен? Какой хлеб уродится на земле, отравленной радиацией? Как могут быть счастливы мужчины, умирая от белокровия, женщины, рожающие безногих уродов? Ты сам не соображаешь, что говоришь! Ты – болтун! Пустой, напыщенный фразер!..

Лучо бросился на нее, схватил за горло одной рукой, а другой влепил две сильные затрещины. Упав лицом в подушку, Бланка горько заплакала.

– Стерва! – кричал Лучо, злобно пиная ее ногами. – Грязная тварь! Да какое мне дело до тебя, до тех, с кем ты валялась под кустами, и до твоего щенка, прижитого невесть от кого? Какое мне дело до всех прочих сук и щенков?! Я буду диктовать свою волю миру! Мне покорится президенты, премьеры, правительства и армии! Меня будут боготворить и проклинать, я буду поруган, благословен и оплеван, ибо приму на себя грехи всех пяти миллиардов землян и миллиардов, живших до нас, и тех, кто выживет после! Я искуплю их в крови, пожарах и гамма-лучах! Аз есмь воскресение и жизнь! Я – Христос и Мессия нового мира! – кричал он, колотя в грудь рукой, н взор его был гневен и страшен.

– Когда ты начнешь операцию? – устало спросила Бланка.

Взяв ее лицо в руки, он внимательно поглядел ей в глаза и улыбнулся.

– Глупая девочка… Да ведь она уже началась вчера вечером. Теперь пора нам подключаться. Идем, я тебе кое-что покажу!

Сильным рывком за руку он поднял ее с постели и потащил к выходу, приговаривая:

– Сейчас ты увидишь… Ты все увидишь!..

Посмеиваясь, он вытолкнул ее, упирающуюся, из палатки и сам вышел следом.

… И, растерянный, остановился на пороге. Перед ним стояла вся его маленькая армия, сорок с лишним человек в полном воинском обмундировании, с оружием в руках. Лучо не рассчитывал их здесь увидеть. Но его плану они должны были давно пересечь границу и ожидать его приезда на подходе к базе. Бланке же он хотел показать новые ракеты «Стингер», которые им удалось раздобыть за бесценок совсем недавно.