Резидент «Черная вдова» - [9]

Тенцер присел на венский скрипучий стул и сказал, переходя на «ты»:

— Ты мужик молодой и смышленый. Потому с тобой и делюсь с мыслями. То, что ты зарвался в Петербурге, — это ясно. Но ты сам себя и наказал. Большего наказания и не придумаешь. В общем, сделай для себя выводы, чтоб все это не повторилось. Понял?

Двойник утвердительно кивнул.

— Постарайся выучить татарский, — посоветовал Тенцер. — Тебе тут долго работать. — И, не ожидая ответа, тихо произнес: — Связь с Черной вдовой будешь держать только через Выкидника. Короче, все через него. Человек он проверенный. Его рекомендует центр.

Двойник молча слушал, внешне не проявляя никаких эмоций.

— В случае провала связника… или сам начнешь тонуть, греби к Казани. Каждое воскресенье, вторник и четверг в восемь утра будь на Воскресенской, у входа в духовную семинарию. Вид у тебя — красивого богомаза. Подходящий. Не будешь выделяться из толпы семинаристов. Ждать ровно десять минут. Если никто не подойдет — уходишь через подъезд дома № 5. Он проходной. Спустишься по лестнице вниз во двор. А оттуда — прямоходом на другую улицу через арку кирпичного двухэтажного дома. Там, кстати, один выход. Только по этому маршруту уходишь. Понял?

Двойник понял одно: тот, кто должен к нему подойти, — живет напротив духовной семинарии либо там работает, время его предстоящего ожидания — это время наблюдения за ним. Вернее за обстановкой: нет ли у него «хвоста». И вряд ли кто к нему будет подходить у места явки. Связник подойдет к нему где-нибудь во дворе. Он уже по опыту знал: как только агенту определяют маршрут следования к месту встречи либо обратно — именно по пути следования и отлавливают связники. «И когда хотят прикончить — тоже частенько определяют путь-дорожку к месту встречи, вернее в преисподнюю»,— неприятно мелькнула мысль у него. И он съежился. Чтобы не показать свое состояние, задал несуразный вопрос:

— Этот двор, куда надо спуститься, он что — ниже Воскресенской улицы?

По лицу шефа пробежало нечто вроде улыбки:

— Разумеется. Улица Воскресенская проходит по вершине вала. И дома возведены на откосе. Первый этаж улицы — это второй этаж во двор. — Тенцер внимательно посмотрел в глаза собеседнику, будто офтальмолог, выискивающий у пациента болезнь, и продолжил. — Как и в других домах, подъезд имеет деревянную дверь. Она никогда не запирается. Правда, вечером подъезд не освещается, и приходится идти на ощупь.

— А подъезд не с переходом, не кривой, как серп?

Шефу было не очень понятно, зачем это Двойник расспрашивает его о таких несущественных деталях. Потом, кажется, сообразил: хочет ночью проведать это место.

Двойнику, пока он вел этот разговор, пришла в голову идея: «Если шеф знает все детали, которые может заметить лишь человек, не раз побывавший там, то это значит — Тенцер сам определил место встречи, а не повторяет чьи-то слова приказа о нашей встрече». А раз так — то, по всей вероятности, тем связником в Казани (на случай провала Выкидника) он и будет. А если это будет его нынешний собеседник, то он ему все толком и, главное, спокойно расскажет, ответит на все вопросы. А если будет раздражаться, как раздражаются от надоедливой мухи, — то вытекает альтернативный вывод, лежащий в разных плоскостях логики: либо на связь придет кто-то другой, либо… там, в подъезде, попытаются его прикончить.

Но Тенцер и не думал серчать. Он с какой-то школьной старательностью отвечал на вопросы, что сам подъезд дома переходов не имеет. Но когда пройдешь подъезд, то выходишь на металлическую площадку, нависающую над двором. С площадки надо поворачивать направо, входить в небольшой коридор и по винтовой лестнице, что находится внутри дома, сходить вниз. И единственный выход выводит тебя во двор. Ну а там и полузрячему старику видна через арку улица, которая делает крутой изгиб в разные стороны. Ну и лети по ней, куда душа позовет.

«Лучшего места ухайдакать человека вряд ли найдешь, — снова кольнула агента навязчивая мысль. — И если позовут на эту явку после какой-нибудь осечки, знай, миленький Герхард, значит, пойдешь добровольно, как баран, под нож. Это надо хорошенько запомнить, чтобы не сделать в горячке опасности механическое телодвижение в сторону этой бойни. Вот ведь как бывает, порой преследуешь, как охотник, какого-нибудь кабанчика, а неожиданно натыкаешься на большого борова, — оживился Двойник. — А на первый взгляд ненужные детали проходника на Воскресенской натолкнули на дельный вывод. Вроде как помогли обнаружить капкан, вернее эшафот».

Предохранительная заготовка, которая в тот вечер крепко осела в голове кайзеровского агента, однажды ночью пригодилась ему. А было это уже в начале осени семнадцатого года, когда он потерпел фиаско с вербовкой начальника чистопольской школы прапорщиков полковника Кузнецова. Сама по себе эта должность, которую занимал этот офицер, значила для германской разведки немного. Но дело в том, что Кузнецова буквально накануне вербовки назначили на солидную должность в Казанский военный округ. И еще не успел появиться приказ о назначении, вернее не успели его довести до сведения самого полковника, как к назначенцу явился Двойник «с гнусным предложением» (по выражению Кузнецова). Одним словом, пришлось агенту заметать следы, тем более что начальник школы успел сообщить о попытке вербовки его начальнику контрразведки Казанского военного округа полковнику Кузьмину.