Резидент «Черная вдова» - [30]
Где теперь искать этого Бабаева? С чего начинать? — Измайлов не имел ни малейшего представления. А нужно было начинать именно с него. Ведь связник по кличке Бык, недавно прибывший от военного командования Самарского правительства (по показаниям того же подпоручика Гудошкина), связан был именно со штабс-капитаном Бабаевым. Во всяком случае, Бабаев через этого Быка свел Арсения Гудошкина с бывшим жандармом по имени Ерема, с которым пошел на «дело». По всем приметам это был не какой-то там Ерема, а ротмистр Казимаков. Чекисты были уверены в этом. По словам подпоручика Гудошкина, когда он начал выяснять, надежен ли человек, с которым пойдет пускать под откос поезд, — Бык заверил: «Надежнее не бывает, он, Ерема, — бывший жандарм». Правда, фамилии жандарма не назвал.
Свой поиск Измайлов решил начать с повторного допроса арестованного подпоручика.
— Скажите, Гудошкин, кто все-таки познакомил вашего шефа с Быком?
— Я ж вам уже говорил, что Зайнаб. В ресторане «Сибирский тракт». Она этого мужика хорошо знала. А откуда? Я не знаю.
— Кто просил ее об этом — Бабаев или этот Бык?
— Познакомить, что ли?
Чекист кивнул.
Допрашиваемый пожал плечами:
— Спросите ее.
Измайлов хотел было сказать, что по милости таких галантных кавалеров, как он, Гудошкин, она до сих пор не пришла в сознание. Но вместо этого твердо произнес:
— Это уж нам позвольте определять: кого, о чем и в какой последовательности спрашивать.
Бывший подпоручик почувствовал в словах следователя скрытое раздражение и торопливо пояснил:
— Мы со штабс-капитаном обедали. Попросив разрешения, к нашему столу подсел этот мужчина. Потом в зале появилась Зайнаб и припорхнула к нашему столу. Ну и представила нас друг другу.
— Каким именем она назвала Быка? — осведомился чекист, нервно заерзав на стуле.
Подпоручик, теребя рукой волосы на затылке, повторил как бы про себя вопрос:
— Каким именем… А, вспомнил, Феофан! Да-да. Феофаном она его назвала. Точно так. — И, словно извиняясь перед следователем: — Вот ведь и память уж того… Хотя по имени-то я его и не звал. Было велено Бабаевым на следующий же день называть Быка только по кличке. В людных-то местах мы больше с ним не встречались. Он всегда приходил к нам в номера караван-сарая сам. А уж когда Бабаев устроился работать на вокзал, так этот Феофан реже стал появляться у меня.
— Для чего Бык приходил в день вашего ареста?
— Да ни для чего. Он заявился ночью — кажись, с поезда. Просто нужно было ему переночевать.
— А откуда он приехал?
— Этого я не знаю, господин следователь… Простите, гражданин следователь. Он никому не подчинялся из нас. Даже Бабаеву.
— А этому, жандарму Ереме?
Подследственный задумался и проронил:
— Не заметил. Пожалуй, они держались на равных. Во всяком случае, этот Бык относился к Ереме предупредительно. Я бы даже сказал, с почтением.
«Если Бык относился к бывшему жандарму предупредительно, с почтением, — подумал Измайлов, — то это мог быть кто-то из негласных осведомителей жандармского управления Казанской губернии, которого мы обнаружили в архивах бывшей царской охранки».
Он вскочил со стула, открыл тяжелую дверцу сейфа, отыскал нужную бумагу: ‘Так и есть! Среди осведомителей ротмистра Казимакова значился некий Самченов по кличке Бык. Он же работал в свое время в номерах «Сибирского тракта». Потому-то они и знакомы с Зайнаб! Эта женщина много чего бы поведала о нем. Через нее, пожалуй, можно будет напасть на след бывшего жандармского осведомителя. Но ведь Зайнаб может и не поправиться. Эти гады, когда прыгали на нее со второго этажа, сломали ей позвоночник. А время-то не ждет.
По показаниям подпоручика Гудошкина чекист составил словесный портрет Самченова. Потом засомневался: а вдруг этот Феофан по кличке Бык и вовсе не Самченов. С какой это стати сам Казимаков собственной персоной выйдет, как заштатный диверсант, на железку и, рискуя жизнью, сковырнет с рельсов товарняк? Что его на это толкнуло? Идейная непримиримость? Возможно. Но достаточно ли этой ненависти, чтобы действовать подобным образом, когда у него в руках осталось столько осведомителей, столько жандармских агентов! По крайней мере из нескольких десятков своих тайных агентов он мог подобрать для диверсионной работы двух-трех человек. Конечно, мог. Да тот же Бык-Самченов сгодился бы для этой диверсии. Но все-таки пошел сам. Странно.
Измайлов немедля отправился в гостиницу «Сибирский тракт». Там он подробно расспросил старых работников о приметах Самченова. Эти приметы совпадали с теми, о которых говорил арестованный подпоручик Гудошкин. И хотя Шамиль убедился, что Феофан по кличке Бык — связник Самарского правительства и жандармский осведомитель Самченов — одно и то же лицо, он не мог понять до конца подлинной роли в казанском подполье ротмистра Казимакова. Почему оказался важным связником не он, влиятельный жандармский офицер, а какой-то Самченов — можно сказать, рядовой стукач? А может, этот Самченов выдавал себя раньше не за того, кем был на самом деле? Может, это была лишь его личина? Скорее всего, что так! Ведь и Бабаев ему подчинился. Во-первых, вынужден был добывать железнодорожную одежду, во-вторых, отрядить своего подчиненного Гудошкина в распоряжение Феофана, который стал связующим звеном между жандармом Еремой и штабс-капитаном Бабаевым. Значит, организатором крушения товарняка был Самченов! А не Казимаков, назвавшийся Еремой. Ведь экс-жандарм был лишь исполнителем. Отсюда вывод: Самченов точно знает, где находится Казимаков. А вот последний может и не знать, где пасется его бывший осведомитель Бык. Этот эмиссар Самарского правительства находил, когда нужно, и Бабаева. По словам того же подпоручика Гудошкина, Бык редко появлялся в караван-сарае. И надо полагать, этот Феофан встречался со штабс-капитаном не только на вокзале, но и где-то на конспиративной явке. Это уж точно. Но где?
