Резидент «Черная вдова» - [29]

«Хорохорится, — подумала Брауде, не перебивая арестованного. — Пытается смягчить свой конец, внушая себе, что все давным-давно испытал, что отпущено волшебницей жизнью».

Ну а в частности о конкретной женщине, что фигурировала в его показаниях, было примечательно лишь одно обстоятельство. Зайнаб знакомила их с людьми, что останавливались в гостинице «Сибирский тракт» или кто работал там. Но она не знала, для чего эти знакомства нужны Арсению и его дружку. Ей говорили, что они — подпольные купцы, коих нынешние власти величают спекулянтами-саботажниками, вражьим умыслом дезорганизующими торговлю, а вместе с ней и все рабоче-крестьянское хозяйство страны. Иначе говоря, за спекуляцию полагался расстрел как за диверсию, террористический акт и тому подобное. Зайнаб шла на посредничество. И могла быть привлечена по законам военного времени за пособничество врагам революции. Во всяком случае, так квалифицировали суды подобные штучки. Этим ее начали запугивать новые дружки, домогаясь ее любви и заставляя делать то, что нужно было им для подготовки диверсии на железной дороге. Она стояла «на шухере» у склада, покуда Арсений лазил туда через крышу. Правда, зачем лазил ее новый любовник в казенный склад, Зайнаб не знала. Как и не знала о предстоящей диверсии.

По показаниям арестованного Арсения заведующего складом Мюзиева убрали потому, что тот мог сообщить чека, что железнодорожные формы просил выдать ему помощник начальника вокзала Бабаев за день до кражи со склада. Но Мюзиев отказал ему, пояснив, что на то должно быть указание станционного начальства. Бабаев этот вопрос решил иначе, дабы на всякий случай не вызывать подозрения у начальника станции, — просто организовал кражу. А когда на горизонте появился Измайлов — приговор для заведующего складом был предрешен.

Сам Измайлов задавал себе вопрос: почему тогда Мюзиев не сказал ему об этом? Не хотел понапрасну навлекать на Бабаева подозрения? Видимо, так… Но когда Шамиль услышал от Арсения Гудошкина, что Зайнаб до революции была горничной у купца-миллионщика Апанаева, он заерзал, будто все остальное его мало волновало. Но это было не так. Все дело было в том, что в его сейфе лежал один загадочный документ — зашифрованный план тайника, где спрятано золото. Этот таинственный документ попал в руки чека от эмиссаров Махно, прилетевших в эти края целой стаей, как прожорливые хищники, чтобы полакомиться жирными кусками российской казны, сосредоточенной в глубоких подвалах Казанского банка. А заодно хотели разгадать секрет, заключенный в плане, и завладеть сокровищами казны Казанского ханства, то ли казны Булгарского государства. Махновцам эта схема нахождения сокровищ досталась от купца Бадретдина Апанаева, которого изловили анархистские охотники, как ценного дикого зверя, когда тот бежал от новых властей на запад через Украину. При купце кроме старого пергамента, на котором был начертан план тайника, находился еще саквояж с фунтом золотишка на «черный день». Но как потом обнаружилось при аресте одного из слуг Апанаева, на плане был изображен двухэтажный особнячок (рядышком с соборной мечетью на Сенной), принадлежавший Апанаевым, основные драгоценности купеческой мошны были закопаны в подвале дома, где жили эти казанские богатеи. Этот дом, что стоял почти напротив знаменитого дома Шамиля, был столь внушительным по размерам, что там размещался красный татаробашкирский батальон, тем не менее это не помешало сыну купца Апанаева проникнуть в него вместе с сообщниками и завладеть всем золотом, припрятанным его отцом. На след апанаевского золота, вернее, на след сына купца напасть еще не удалось. Переправил капитал купеческий сынок за кордон или нет, Измайлов не знал. Знал он только то, что Апанаев-младший решил возместить все недвижимое имущество, национализированное новой властью, за счет государственной казны. Но каким образом? Путем организации нападения на госбанк? Если верить показаниям все того же купеческого слуги, сынок настырен в своих целях, и обязательно постарается прихватить казенного золотишка столько, сколько унесет. Но значит ли это, что Апанаев-младший затаился здесь, в Казани, и выжидает подходящего момента или уже повез добытое золото за моря, за леса, чтобы потом вернуться назад? Будет ли он искать со своими людьми подходы к банку вкупе с анархистами или нет? Ведь такие сообщения о намерениях местных и пришлых в основном (махновских) анархистов уже поступали в чека.

Вот такие невеселые мысли пронеслись в голове у Шамиля, когда подпоручик Гудошкин говорил о роли Зайнаб в его подпольной деятельности в Казани. Конечно, нужно было бы всерьез заняться поисками Апанаева-младшего и тех анархистов, которые готовили ограбление, или, как они называли, «экспроприацию» государственной казны. Наконец, не мешало бы побыстрее начать расшифровку таинственного плана нахождения сокровищ. Ведь могут опередить чека прибывшие анархисты из Гуляй-Поля. Народ там прожженный, дремать не станет.

Одним словом, руки чесались у Измайлова взяться разом за все, да не хватало времени. И так уж спал три-четыре часа в сутки. И чем дольше не брался он за эти дела, тем сложнее они виделись, тем неразрешимее казались, тем больше сомневался в своих силах и возможностях. Надо было хоть что-то предпринимать… Пусть это будет самый мизер, самая мелочь. Нужно хотя бы для психологического равновесия. От сознания, что начал копать колодец пусть не лопатой, а ножом, появляется хоть маленькая, но надежда. А за ней прячется госпожа Вера. А она, как добрая фея, удваивает силы. Высвобождает энергию. В ином случае — все будет наоборот. Ведь даже случайное короткое напоминание о заброшенном, но важном деле всегда отзывается если не болью в душе, то уж точно черной тревогой в сердце, той тревогой беспомощности, когда талантливый, но непрактичный или безвольный человек не может претворить свои потенциальные возможности в жизнь, материализовать свои качества. И Измайлов решил во что бы то ни стало выкраивать время для разгадки тайны, заключенной в пергаменте, который некогда принадлежал купцу Апанаеву, и поиску апанаевского отпрыска. Пусть хоть несколько часов в неделю, но будет заниматься этими делами. И Шамилю стало немного легче от этого решения. Но решение решением, а сбежавшего от него Бабаева придется искать ему, Измайлову. Больше некому. Все сотрудники Казанской чека, как говорится, по руками и ногами связаны расследованием деятельности крупной подпольной офицерской организации, намеревавшейся свергнуть власть большевиков, и многочисленными диверсиями, саботажами и террористическими актами по всей огромной губернии, простиравшейся от Чебоксар до Агрыза, от Чистополя до Саранска