Рейс туда и обратно - [98]

— Товарищ капитан, я так не могу, — сказал Мухин. — Ну что вы торчите за моей спиной?

— Ровнее, ровнее держите курс, Мухин, — проворчал Горин.

— Он отлично держит курс, капитан, — с трудом сдерживаясь, чтобы не надерзить, проговорил Куликов. — Ну что вы сегодня ко всем придираетесь?!

— Капитаны не придираются, Куликов. Капитаны дают указания, слышите? — вскипел Горин. — Мухин, отойдите от колонки, глядите, как это делается. — Мухин хмыкнул, пожал плечами, отошел, и капитан занял его место. Нажал на одну кнопку, выравнивая ход танкера, на другую. Танкер вильнул, и Мухин усмехнулся: вряд ли капитан мог вести танкер лучше, чем он, матрос, постоянно стоящий на руле. — Вот как надо держать танкер на курсе, матрос Мухин! — сердито проговорил капитан и отошел от колонки. — Учишь вас, учишь...

Громко стукнула дверь, вошел доктор, лицо у него было встревоженным. Кивнул Куликову, отер пот с лица, спросил:

— Где Русов? И звонил ему в каюту, и стучался.

— Да на палубе. В команде боцмана кистью орудует, — ответил Жора. — А что случилось?

— Николай Владимирович, — позвал доктор в открытое окно рубки. — Поднимитесь в рубку, пожалуйста.

— Да что произошло-то? — спросил и капитан. — Почему вам именно Русов понадобился?

— С Танюшкой плохо. Видно, пора ей.

Русов кивнул, иду-иду, вместе с боцманом они спорили с Володиным: боцман считал, что «машина» кладет слишком тонкий слой краски, «мазюкает», а не красит, Володин же доказывал, что именно так и надо красить, слой краски должен быть тонким, так лучше сохнет и «намертво прикипает к железу», уж они-то, механики, это знают лучше, чем матросы.

Потный, краснолицый от духоты Русов поднялся в рубку. Вытирая руки смоченной в солидоле тряпкой, он выразительно поглядел на Жору, и тот направился в штурманскую за сигаретами. Распахнул дверь, и все увидели, что в штурманской на диване сидит Виктория.

— Куликов! Сколько раз мне надо объяснять вам, что... — звенящим голосом начал капитан и даже задохнулся от возмущения. — Сколько раз мне, капитану танкера, нужно повторять!

— Это я разрешил, Михаил Петрович, — вступился за штурмана Русов. Закурил, затянулся дымом. — Не мешает же.

— Не «мешает»?! Да что это такое? Да кто тут, на танкере, капитан? Вы, Русов, или я?

— Вы, капитан, вы! — Русов едва сдерживался, чтобы не повысить голос. Что за день? Он подошел к окну, и Горин двинулся следом, остановился, тяжело, возбужденно дыша, рядом, а Русов сказал: — Глядите, какие у нас молодцы ребята: танкер-то как новенький становится, а вы по пустякам нервничаете. Э, палуба, кажется, побеждает.

— Но есть же устав, вы понимаете?

— Не трогайте девчонку. Ведь сегодня ребята расстанутся. И навсегда.

— Но ведь есть обязательные условия несения вахтенной службы, которые нарушать не положено!

— Поглядите-ка лучше, как наш миллионер старается. Да он лучше и быстрее всех красит.

— Ур-рааа! Наша взяла! — донесся с палубы хрипловатый басок боцмана Да, так оно и было. Вся правая половина танкера уже была покрашена, а механикам оставалось мазать еще метра два перед полубаком. Сеньор Ортега стоял возле боцмана потный, уставший, но очень довольный. Он смеялся, взмахивал рукой и подпрыгивал, как футболист, забивший гол в ворота противника. — Поможем кочегарам! — крикнул боцман. — За мной, матросы.

— Ладно. Пускай девушка побудет в штурманской, — буркнул капитан и стиснул виски руками.

— Дьявольская духота. Легли бы, капитан. — Русов погасил сигарету. — Идем, док, разберемся с Юриком. А, вот и Бубин. Ну, как?

— Фу-у! Отыскался все ж «Сан-Себастьян», проходимость ни к черту...

— Где и когда? — нетерпеливо спросил капитан. — Встреча?

— Где и когда? — как эхо повторил Жора.

— Проходимость ни к черту! Кажется, что и радиоволны расплавились в этой жаре, а не только мозги. Вот! — Бубин приблизил листок, который держал в руках, к лицу, прочитал: — «Назначаем вам рандеву...

— Ишь ты, «назначаем», — буркнул капитан. — Ну?

— ...рандеву у островов Зеленого Мыса, восточная оконечность острова Боавишта, шестнадцать градусов семь минут северной широты и двадцать два градуса пятьдесят минут западной долготы в шестнадцать часов ровно. Просим точно выдержать время, запятая, идем по строгому расписанию. До встречи. Капитан теплохода «Сан-Себастьян» Альфредо Дельдаго».

— Успеваем? — озабоченно проговорил капитан. — Ишь ты, они нам «назначают»! Ну-ка, взглянем на карту, что там... — Толпой направились в рубку. Завидя мужчин, Виктория больше вжалась в угол дивана, лицо у нее было бледным, ярко выделялись, «торчали», подумал Русов, глаза. Девушка поджала ноги, взглянула на Куликова, и тот едва приметно кивнул ей, улыбнулся, успокаивая, а капитан рывком придвинул к себе карту, потянулся за циркулем и измерил расстояние от точки, где сейчас находился «Пассат», до островка Боавишта. Огорченно кинул циркуль на стол: — Черт бы их побрал: «назначают»! Сейчас одиннадцать, а пробежать надо до островов почти сто миль. Мы что, эсминец?!

— Ничего страшного, капитан, — сказал Русов, — пробежимся на форсированном режиме, Володин добавит три-четыре мили...

— И не подумаю, — послышался за их спинами голос старшего механика. Он только что вошел в рубку, но услышал главное, что могло его интересовать. — Мы и так идем со скоростью, предельной для машины в этих широтах: шестнадцать узлов.