Рейс к дому - [3]

Генерал подошел к вертолету, в тени которого, тоскливо озираясь, переминался на костылях старший лейтенант. Демченко рассчитывал еще неделю пробыть в этом госпитале, распланировав ее до часа: сегодня он опять посидит с Леночкой на ночном дежурстве, расскажет о себе, об отце, матери, братьях… Завтра, на пути в беседку, скажет, что лучше девушки он не встречал. Потом… Все рухнуло в один миг!

— Давно зацепило? — спросил генерал.

— А вас только свеженькие интересуют? — набычившись, проворчал Григорий.

Глаза генерала сузились. Сопровождающие его офицеры притихли. Генеральский гнев быстр и разрушителен, как разрыв снаряда. Адъютант мгновенно подскочил к Леночке, заглянул в папку с сопроводительными документами, осторожно и быстро пролистал. В следующий миг он уже был за спиной генерала и прошелестел:

— Старший лейтенант Демченко… Минно-взрывная травма… — Желваки еще плясали на генеральских скулах, когда он уловил взгляд раненого, которым тот следил за ловкими движениями адъютанта, как смотрел на его хорошо подогнанную форму, тугой ремень с портупеей.

— Совсем плохо, Демченко? — тихо спросил генерал. — Со службой прощаешься?

— Так колено же проклятое, товарищ генерал! — Демченко скривился. — Это даже не плоскостопие, с которым, как известно, ни в дуду, ни в Красную Армию. А я без службы… Эх!..

— Извините, — вмешалась Лена. — Демченко! В машину. Санитары! Давайте его в вертолет.

— Найдешь меня в Москве, старший лейтенант. Будем думать, — медленно и властно, словно отдавая боевой приказ, сказал генерал. — Адъютант! Мои телефоны старшему лейтенанту. Прямой — тоже. — И вдруг взорвался. — И помогите же ему! Сами не сообразите?

Адъютант сунул в карман Демченко листок бумаги с цифрами и стал подсаживать раненого в вертолет. Санитары тянули Григория за руки… он ударился ногой в гипсе о ступеньку и чуть не взвыл: ему показалось, что под бинты насыпали углей. Тогда лестницу убрали, и решили поднимать его спиной к вертолету, поддерживая ногу. Так он и висел на руках, пока они приноровились, едва не теряя сознание от унижения и боли.

Генерал смотрел на это, не отводя глаз, как будто хотел лучше запомнить все. Когда он обернулся к офицерам — им стало ясно: если инспекция решит, что командиры не сделали все возможное и невозможное, чтобы было как можно меньше вот таких военных судеб, — выводы для каждого из них будут самые суровые.

Взлетели ровно в полдень. Над площадкой кружились долго, набирая нужный эшелон, недоступный для ракет и пулеметов противника.

На высоте раненые слабели, теряли сознание. Лена едва поспевала: кислород, укол, кислород, массаж… Все были почти без сил, когда прилетели на промежуточный аэродром, способный принимать тяжелые транспортные самолеты. Пилоты подрулили к самой палатке эвакопункта. Санитары быстро разместили раненых, подняли брезентовые стены, чтобы создать хоть легкое движение воздуха в тяжкой застойной духоте.

Летчики, прощаясь, сказали, что диспетчер подтвердил: санитарный борт будет здесь точно по расписанию. То есть в пятнадцать тридцать. Вылет в СССР — в шестнадцать ноль-ноль.

— Ты бы рассказал что-нибудь, — Леночка сидела в тени поднятого полога палатки так, чтобы видеть всех. Григорий, пыхтя от напряжения, пристраивал под больную ногу подушку. От помощи медсестры он категорически отказался. — Говорят, самолет будет через два часа. Зачем мы так рано сюда прилетели?

— Как я сюда попал — понятно, — отозвался Демченко. — А вот в чем ты провинилась — не знаю. Люблю я этих предпенсионных старцев на службе. Страхуются по всякому поводу. Огнетушители у них на каждом шагу…

— При чем тут огнетушители? — Лена сняла шапочку и обмахивалась ей. — Действительно, рассказал бы ты, где тебя зацепило?

Старший лейтенант хмыкнул:

— Зацепило.

— Ну ранило. Извини…

— Ладно. Вез ребят через Баглан. В одно место… Пополнение. Уже на окраину выбрались. Глохнет мотор. Едем по-уставному — в отсеках. На броне, значит, поедем, когда из города выберемся, потому что там уже надо мин опасаться, а здесь — выстрела из-за дувала или с крыши. Хотя и в «зеленке» стрельнуть могут, но, чтобы попасть в нас на хорошем ходу, отменным стрелком нужно быть!

— Зелёнка?

— Да. Зеленая зона, долина… А мотор-то заглох. Компрессии нет. Завести можно только, если плеснуть в цилиндры немного бензина. Стоим. От каждой стены до наших бортов — по метру, ничего не видно! Впереди — поворот. Метров десять — и все! Стена. Я послал двух «стариков» вперед. С канистрой. Опытные ребята — уже по году отслужили. Бензинчиком разжиться. Они скрылись за поворотом. И тут к-а-ак даст! Три длинные очереди! Я на люке командирском сидел. Схватил автомат и вперед. Прыгнул, перекатился… Гляжу — один сидит, бедро бинтует, у стеночки так устроился. Другой палит куда-то… Там вроде сад какой-то… Лупит вовсю. «Духи!» — кричит. А тут и его оцарапало: щеку, висок, мочку уха пулей оторвало. Кровища течет! Я ему пакет бросил. Елки-папки! Кричу, чтобы он уходил и другого пусть тащит. Прыгнул еще немного вперед в арык — прикрыть ребят. Они мне подсумок бросили, пару гранат подкатили. Думаю — пять минут постреляю и ходу!