Рэймидж и барабанный бой - [52]

У Рэймиджа мороз пошел по коже, когда он понял, что судьба Англии может — и, вероятно, будет — зависеть от того, как быстро сэр Джон Джервис получит копию приказа, который он только что прочитал в зловонной хижине садовника при свете полудюймового огарка свечи.

Проглядев остальные документы, он велел Стаффорду держать письмо, а сам вытащил пробку из крошечного пузырька с чернилами, вытащил из шляпы коротко обрезанное перо, разгладил листок бумаги, который принес специально для этой цели, и точно скопировал формулировки главного содержания приказа. Потом он снова свернул приказ, сложил его с письмами, касающимися канатов и пороха, и отдал связку Стаффорду.

— Спасибо. Возвращайся в гостиницу, когда положишь их обратно. Ладно, Джексон, задуй свечу и забери ее с собой.

Хотя наступил комендантский час, на улицах было слишком мало патрулей, чтобы следить за его соблюдением, и веревка, которую моряки украли на верфи, уже свисала из окна их комнаты, когда Рэймидж и Джексон достигли гостиницы, где несколько минут спустя к ним присоединился Стаффорд.

Лежа на кровати в темноте, Рэймидж с трудом сдерживал волнение: его знобило, хотя он и вспотел, взбираясь по веревке. Его план сработал отлично: в кармане у него была копия приказа Кордове. Но теперь он понял, что сделал еще одну ошибку. Он намеревался, как только узнает дату отплытия флота, украсть шебеку и отправиться в Гибралтар. Он должен был предположить, что не будет заранее назначенной даты; что приказ Кордове прибудет перед самым отплытием. Теперь что, черт возьми, он должен сделать? Сегодня 30-е января, и он может прийти в Гибралтар, зная только то, что испанцы, чтобы выполнить приказ, должны отплыть в течение двух дней — даже при том, что чрезвычайно сомнительно, что они будут готовы… даже учитывая, что испанская национальная привычка откладывать все на завтра и традиция их флота запаздывать с выходом в море делают дату, упомянутую в приказе короля, скорее оптимистически предполагаемой, чем точной календарной датой… Даже и тогда: что Кордова ответил Морскому министру? Что он может отплыть к тому времени или ориентируется на более позднюю дату?

Он сел, внезапно сообразив, что в этом нет никакой проблемы. Даже если он отправится за несколько дней до испанского флота, они могут легко настигнуть его, если он вдруг заштилеет или столкнется с сильными встречными ветрами, и так или иначе, вероятно, потребуется несколько дней, чтобы определить местонахождение сэра Джона Джервиса. Намного важнее, чтобы сэр Джон знал намерения испанского правительства, чем точную дату их исполнения.

— Джексон, — прошептал он, — оденься и скажи остальным, чтобы тоже одевались.

— Я не раздевался, сэр, — сказал Джексон, — но я разбужу остальных.

Он испытал приступ раздражения. Американец не знал, что написано в приказах Кордовы, но, казалось, какое-то шестой чувство подсказало ему, что должно произойти что-то чрезвычайное.

Матросы оделись быстро и собрались вокруг Рэймиджа, который прошептал:

— Мы отходим в Гибралтар немедленно. «Ла Провиденсиа» все еще стоит у причала, сейчас одиннадцать часов, и команда, вероятно, уже напилась. Мы должны взойти на борт и отплыть в абсолютной тишине. Если испанцы заподозрят что-то, нас потопят до того, как мы пройдем форт Санта-Анна. Используйте свои ножи: чтобы никто не вскрикнул. Мы уйдем отсюда по одному и спустимся к причалу. Не попадитесь патрулям. Встретимся у опоры, где старый рыбак чинит свои сети. И не забывайте: вокруг городской стены, не вздумайте идти через ворота! Когда я дам команду, все мы забираемся посередине судна: команда будет, вероятно, спать на корме, если они будут на борту вообще…

Двадцать минут спустя семь человек сидели около огромной опоры в тени городской стены; три мачты и длинные латинские реи «Ла Провиденсиа» были видны на расстоянии в несколько ярдов под непривычным углом — черные и голые на фоне южной стороны неба. Ветер — то, что от него осталось, — к счастью, дул с севера. Отойдя от причала и от высоких холмов позади, они найдут его более свежим, и благодаря холмам, окаймляющим гавань, ветер направит их к выходу. Он едва различал темную массу мыса Санта-Анна с левой стороны от него и мыса де Навидад с правой. Он должен миновать по крайней мере шесть батарей и два форта. Возможно, часовые будут дремать…

Он посмотрел в обе стороны вдоль причала и, видя, что никого нет в поле зрения, прошептал:

— Теперь!

Матросы скользили босиком через причал к шебеке, расходясь немного в стороны, чтобы взобраться на борт одновременно. Было абсолютно тихо, не считая монотонного кваканья лягушек, металлического гудения цикад и шелеста небольших волн у причала.

С метательным ножом в правой руке Рэймидж спокойно перебрался через фальшборт, ступая ногами в туфлях как можно мягче, и проследовал за остальными, крадущимся к кормовой части под нависающим квартердеком. Теперь ему было страшно: до сих пор он был слишком занят, чтобы думать об опасности. Теперь, подкрадываясь с кинжалом в руке, как наемный убийца, он вспоминал о беспечных днях в гостинице. Еще раз внезапная смерть сверяла с ним часы, и бой его сердца казался достаточно громким, чтобы разбудить испанцев.