Рэймидж и барабанный бой - [36]

Остальные матросы захихикали осторожно, но Джексон зашипел на них:

— Ради Бога не забывайте, парни: он теперь для нас Ник!

Испанский офицер возвратился с капитаном — высоким, худым молодым человеком с черными, тщательно уложенными вьющиеся волосы. Рэймидж предположил, что в то время, как его друзья называют его черты орлиными, его враги говорят, что у него лицо вырублено топором.

Капитан остановился в нескольких шагах, посмотрел на них свысока, как если бы они были рогатым скотом на рынке, и сказал на прекрасном английском языке:

— Вот люди, которые предали пять разных стран!

Джексон быстро спросил:

— Как так, сэр?

— Ни один из вас не англичанин?

— Нет, сэр.

— Тогда, сражаясь за англичан, вы предаете свою собственную страну.

— У нас не было никакого выбора, сэр! — сказал Джексон с таким негодованием, что ему нельзя было не поверить.

— Почему?

— Мы были просто похищены с наших собственных судов англичанами. Мы должны были служить — они повесили бы нас, если бы мы отказались.

— Это правда? — спросил капитан Рэймиджа.

— Да, сэр. Эти англичане как только взойдут на борт, снимают матросов, каких они хотят — обычно лучших, — и это все.

— Вы американцы?

— Да, сэр.

— Но у вас есть Протекция или нет?

— Да, и я показал ее офицерам, но они не обратили внимания.

— Но вы могли настаивать.

— Без толку, сэр: мы пытались не один раз. Единственный способ получить свободу — сойти на берег и найти американского консула, который направит ноту. Тогда они должны освободить нас.

— Почему вы не сделали этого?

Рэймидж изобразил то, что он надеялся, сойдет за уважительный, но циничный смех.

— Никаких шансов сойти на берег в порту, сэр. Мне разрешали сойти на сушу только дважды за два года — дрова и вода.

— Дрова и вода?

— Да, сэр: нарубить дров для котлов кока и заполнить бочки пресной водой. Всегда в пустынных местах.

— Конечно, я понимаю. Хорошо, теперь я уверен, что все вы хотите пойти на службу Его Католическому Величеству?

— Кому? — спросил Джексон с таким удивлением в голосе, что оно, очевидно, не было притворным.

— Моему хозяину, королю Испании.

— Ну, большое спасибо, сэр, — сказал Джексон, — но нам всем хотелось бы поскорее получить разрешение пойти по домам.

— Очень хорошо, — отрезал испанец, раздраженный тем, что упустил шанс заполучить восемь опытных моряков. — Вы будете переданы на флагман. В конечном счете вы, возможно, пожалеете, что отказались служить у меня.

С этим он спустился к себе в каюту, оставив Рэймиджа задаваться вопросом: было ли это праздным замечанием, сделанным в припадке враждебности, или за этими словами что-то кроется.

Испанский адмирал сидел за своим столом в большой каюте и пристально смотрел на Рэймиджа и Джексона. Он повернулся и быстро заговорил с переводчиком, который перевел:

— Его Превосходительство хочет знать, как давно вы видели британские военные корабли?

— Две недели назад, — сказал Рэймидж.

— Где?

— У мыса Корсика — фрегат.

Переговариваясь с адмиралом, переводчик задал еще несколько вопросов, направленных на то, чтобы узнать, где находится британский флот; иногда он спрашивал Рэймиджа, а иногда Джексона.

Внезапно адмирал спросил Рэймиджа на плохом английском языке:

— Вы, кажется, человек поумнее: сколько линейных кораблей и фрегатов, по-вашему, англичане имеют в Средиземноморье?

Рэймидж притворился, что считает на пальцах, в то время как соображал, что ответить. Должен он преувеличить, чтобы напугать испанского адмирала и заставить вернуться в порт, или преуменьшить — чтобы испанцы искали британский флот и таким образом дали сэру Джону Джервису шанс показать им что почем? Вспомнив, что эвакуация Корсики — что означает охрану больших конвоев торговых судов — была сейчас главной заботой сэра Джона, он решил преувеличить.

— Считайте приблизительно пятнадцать линейных, сэр. Фрегаты — я могу только предполагать. Примерно тридцать.

На лице адмирала читалось: это дурные вести.

— Пятнадцать? Назовите их!

Рэймидж перечислил все те, что, он знал, были в Средиземноморье и в Тахо за прошлые несколько месяцев, хотя многие впоследствии ушли.

— Это дает двенадцать, — сказал адмирал.

Джексон быстро добавил еще три названия, сказав, что он видел один у Бастии и два у Ливорно меньше чем месяц назад.

— Почему вы не знали о них? — спросили Рэймиджа.

— Я был на другом судне; меня перевели на куттер, — он не мог заставить себя сказать «Кэтлин», — две недели назад.

— Очень хорошо. Ваш куттер — он принимал участие в эвакуации Корсики?

Рэймидж не хотел попасть в новую ловушку и ответил прежде, чем Джексон мог заговорить:

— Нет, сэр, мы шли в Гибралтар за приказами — я слышал болтовню у лагуна, но я никогда не слышал разговоров об эвакуации Корсики. Зачем им делать это?

Джексон покачал головой, как будто тоже озадаченный.

— Вы можете идти, — сказал адмирал резко.

Рэймидж повернулся, но Джексон спросил:

— Сэр, ни один из нас — то есть те, что присланы с фрегата, — не англичанин, значит, мы будем освобождены, когда войдем в порт?

Адмирал сказал напыщенно:

— Мы не похитители, как англичане. Если вы не хотите служить королю, моему хозяину, — а мне сказали, что вы не хотите, что является черной неблагодарностью, так как его слуги были вашими спасателями, — то я рассмотрю ваши заявления.