Рейган - [141]

Советский МИД и те партийно-государственные руководители, которые в отличие от Черненко понимали бесплодность попыток убедить США отказаться от СОИ, избрали тактику показного контрнаступления. На заседании Политбюро в конце июля было принято решение: «С тем, чтобы пресечь дальнейшие попытки Вашингтона вести пропагандистскую игру вокруг его готовности к переговорам с СССР по космосу, считать целесообразным, дав надлежащий ответ на письмо Рейгана… вслед за этим опубликовать краткое заявление ТАСС, в котором раскрыть действительную позицию США, делающую невозможным начало переговоров»[631].

Именно на советской стороне лежала вина за то, что эти переговоры так и не начались. Впрочем, фактически к этим переговорам не была готова и американская сторона, которая ни в малейшей мере не собиралась отказываться от исследований и практических разработок в области СОИ, ставшей любимым детищем президента.

24 сентября 1984 года Рейган выступил с получасовой речью на заседании Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке[632]. Значительная часть выступления была посвящена взаимоотношениям с СССР. Выдержана она была в предельно мирных тонах. Президент призывал возобновить переговоры о сокращении вооружений, которые велись на протяжении ряда лет в Женеве, но были прерваны: «Я верю, что такие переговоры могут создать новый климат в политическом взаимопонимании, такой климат, который позволил бы избежать кризисов и установить реальный контроль за вооружениями. Полезно было бы провести и встречу на высшем уровне. Но она должна быть хорошо подготовлена». Рейгану, вероятно, очень трудно было удержаться от провозглашения перед мировым сообществом своей стратегической оборонной инициативы, но он сделал это: ни слова о СОИ сказано не было.

Речь носила взвешенный характер, но состояние холодной войны продолжалось.

Решающим фактором в коренном изменении советско-американских отношений стало, как выяснилось позже, появление в марте 1985 года нового советского лидера М. С. Горбачева, который пока отличался в глазах американского президента от прежних партаппаратчиков по крайней мере тем, что имел высшее юридическое образование, полученное в Московском университете, был сравнительно молод и, судя по первым его шагам, намеревался проводить более или менее ответственную внутреннюю политику.

Когда умер К. У. Черненко, Рейган в очередной раз направил на похороны официальную американскую делегацию во главе с вице-президентом Бушем, а в личном письме новому советскому лидеру М. С. Горбачеву от 11 марта пригласил его посетить Соединенные Штаты и убеждал, что ни его страна, ни лично сам президент не намерены причинить никакого ущерба Советскому Союзу. В письме говорилось: «В связи с тем, что вы взяли на себя новые обязанности, я хотел бы воспользоваться этой возможностью и подчеркнуть свою надежду, что мы можем в предстоящие месяцы и годы развить более стабильные и конструктивные отношения между нашими двумя странами. У нас много различий, и мы должны развивать [взаимоотношения] таким образом, чтобы принимать во внимание как различия, так и общие интересы, стремясь разрешить проблемы и создать новые измерения доверия и уверенности. История возложила на нас очень тяжелую ответственность за сохранение и укрепление мира, и я убежден, что у нас имеются новые возможности, чтобы это осуществить»[633].

24 марта Горбачев ответил значительно более обширным письмом[634]. Он позитивно оценил «краткие беседы» с вице-президентом Бушем и госсекретарем Шульцем в Москве, состоявшиеся после похорон Черненко, как и начавшуюся собственную переписку с американским президентом. После общих рассуждений о сосуществовании государств с различными социальными системами, не касаясь конкретных вопросов расхождений, Горбачев отметил, что первейшая задача состоит «в начале дела таким образом, чтобы мы сами и другие могли увидеть и почувствовать, что обе страны не стремятся к углублению различий и заострению враждебности, а наоборот, проводят свою политику, видя перспективу оживления ситуации и мирного и спокойного развития».

Горбачев несколько раз возвращался к вопросу о необходимости установить отношения доверия между США и СССР, между руководством обеих стран, что, как он считал, позволит перейти к разрешению конкретных проблем, крупных и мелких. В заключительной части звучали многообещающие слова: «Я надеюсь, мистер президент, что вы почувствуете из этого письма, что советское руководство, включая лично меня, намерено действовать энергично, чтобы найти общие пути для улучшения отношений между нашими странами».

Выражая благодарность за приглашение в Вашингтон, Горбачев отметил, что к вопросу о времени и месте встречи необходимо будет возвратиться позже, с тем чтобы таковая увенчалась важными договоренностями.

В Вашингтоне ответ Горбачева был оценен как свидетельство возможности нового тура плодотворных переговоров. Правда, раздавались голоса, что новый советский генсек является почти точной копией предыдущих. В этом Рейгана стремились убедить министр обороны Каспар Вайнбергер и директор ЦРУ Уильям Кейси. Однако президент счел, что в письме из Москвы звучат явно новые интонации.