Рейд во спасение - [3]

– Говори!

– Аграт, – напомнил Михаил, – она приходила, когда здесь была Синильда…

– Было такое, дальше!

– И наоборот, – продолжил Михаил, – Синильда тоже приезжала, когда здесь была Аграт…

– Ну-ну? – сказал Азазель заинтересованно.

– Но ни разу не встретились, – сказал Михаил. – Что-то да мешало. А если и не мешало, то пока одна слишком долго мылась в ванной, вторая тут щебетала… но успевала уйти до того, как первая оттуда выходила…

– Так это же здорово, – сказал Азазель, он вытер масляные губы бумажной салфеткой, пояснил довольно: – с одной ты уже, со второй сохраняешь жаркую и насыщенную возможность… Но можно их и не знакомить. Хотя при современной демократии все можно, что ниже пояса. Запреты теперь начинаются выше.

Михаил покачал головой.

– Азазель, я уже ухватываю, когда хитришь… Еще не знаю, в чем, но как-то вот… Во-первых, они так и не встретились, хотя та и другая бывали у тебя в квартире, во‑вторых, ты почему-то был уверен, что они и не встретятся, это я уловил.

– Это твоя паранойя, – сообщил Азазель. – Йога тебе не поможет, но хороший психиатр мог бы… а так как я самый лучший, то рекомендую лоботомию.

– Что это?

– Я сам и проведу, – пообещал Азазель. – Тебе понравится. Потом.

– Больно морда у тебя хитрая, – сказал Михаил обвиняюще.

Азазель отбросил скомканную салфетку, широко и предельно искренне улыбнулся, растопырив руки.

– Михаил, хоть стреляй мне прямо вот в бестрепетную грудь, но я сама честность, правдивость и законопослушание. Даже не представляю, в чем меня обвиняешь, хотя за свою ультракороткую жизнь наслушался всяких несправедливостей типа «Распни его!».

– Ладно-ладно, – сказал Михаил. – Не хочешь говорить – не говори, я все равно узнаю. Но учти, могу узнать не в той интерпретации, как бы ты хотел подать.

Он успел увидеть, как на лице Азазеля промелькнуло нечто вроде колебания, но тот заулыбался еще шире и сказал патетически:

– Конечно, такое лучше узнавать на стороне! Мне самому себя хвалить и восхвалять как-то неловко, я такой застенчивый, такой застенчивый, а вот когда со всех сторон хвалят и восторгаются, скромно молчу и шаркаю ножкой, как конь копытом.

– Как козел ратицами, – буркнул Михаил. – Ладно, видео отключено?

Азазель сказал поощрительно:

– Ты же сам отключил!.. Хочешь еще поупражняться? Но сперва зачерпни из антисфирот как можно больше. Для надежности. Это как спать с заряженным пистолетом под подушкой. Время такое, неспокойное. Хотя другого и не было.

– Надо, – ответил Михаил. – Сейчас очищу еще пару шампуров и начну. Иначе, ты прав, хоть и свинья, пренебрегу тем, что мне дано. А это недопустимо, тут ты тоже прав, хотя у тебя свои интересы.

– Молодец, – сказал Азазель. – Понимаешь, что даже если это нарушение, то и оно с позволения Творца! Он снисходителен и понимает, что когда во благо, то можно и то, чего нельзя. Давай, упражняйся. Пифагор сказал, что стыдно стареть, не узнав пределов, на которые способны твои дух и тело!.. А тем, кто не стареет, вообще в таких случаях лучше убицца о стену… Побыть с тобой? На всякий случай?

– Буду осторожен, – пообещал Михаил. – Иди по бабам, или куда ты там ходишь, ты же безработный.

– Не безработный, – сообщил с достоинством Азазель, – а предприниматель. У меня есть дело! Бизнес. И получаю не зарплату или, тьфу, слово какое поганое, жалованье, а доход. О депозитах в банках вообще молчу, на проценты жить можно, даже хорошо жить!

Михаил отмахнулся.

– Ладно-ладно, иди. Не люблю, когда наблюдают.

– А моей Сири не стесняешься?

– А вот нет.

– Тогда до вечера, – сказал Азазель. – Видишь, какой я порядочный, всегда ночую дома!

– А в промежутках какие непотребства творишь?

Но Азазель уже исчез, тихо и бесшумно, без всяких порталов, которые, как все больше убеждался Михаил, нужны для особых недоступных мест, то ли в миры Бракиеля и Гамалиэля, то ли в ад, откуда в щель пролезла в этот мир Аграт.

Даже крохотный Шокутар появлялся через огненный портал, нечаянно или нарочито оставляя дыру в ковре Азазеля.

Он вздохнул, подошел к окну, в него тоже отчетливее видно черный столб антисфироты, больше похожий на ужасающую стену, хотя на самом деле это тончайшая нить, помогающая удерживать созданным Творцом мир в материальном воплощении.

Вообще-то можно видеть этот черный столб и сквозь все перекрытия здания, но для этого нужно сосредотачиваться, а сейчас лучше концентрироваться на другом.

На всякий случай сел в кресло, расслабил мышцы и закрыл глаза. Ни Макрон, ни Кезим в нем вроде бы не против, чтобы он усилился, все чувства притихли, выжидают, а он начал представлять, как чайная ложечка, которую оставил на краю стола, медленно переползает на несколько сантиметров в сторону.

Жар сперва хлынул в голову, растекся по всему телу, а когда начали зудеть кончики пальцев на ногах, он распахнул глаза.

Ложечки на прежнем месте не оказалось. Не нашлось и на другом конце стола, как и вообще на столе.

Он вскочил, пометался по комнате, на всякий случай выглянул в другую, но и там не видно.

Мелькнула мысль, что она вообще при его неуклюжести может оказаться по ту сторону стены в квартире соседа, где либо останется незамеченной, либо вызовет вопросы.