Рейд во спасение - [2]

Михаил с усилием повернул голову. Огромный черный столб нечистой мощи непрерывным потоком изливается с клипот на землю, погашая божественный свет вблизи и черными волнами нечистот растекаясь по всему миру. И хотя умом понятна необходимость клипот, без них этот мир растворится в божественном свете без следа, но все равно трудно смотреть без отвращения и неприятия на черную отвратительную мощь, побуждающую самые темные желания.

Азазель вышел на балкон, там у края оперся руками о перила балкона. Для него, похоже, черные столбы мрака что-то вроде облачка в далекой синеве неба. Привычное и примелькавшееся, на что не обращаешь внимания.

– А ты, – произнес он оттуда, все еще стоя к Михаилу спиной, – конечно, никогда не задумывался, почему от Всевышнего в наш мир его особый чистый свет идет по десяти сфиротам, а отсюда уходит по одиннадцати?

Михаил пожал плечами.

– Ну, так им устроено. Не задают вопросов о желаниях Господа, ибо неведомы его пути. А что?

– Удобная позиция, – признал Азазель, – да вот только мы среди людей, а они настырные, до всего допытываются. А я как бы давно человек. Вот мне интересно, если приходит по десяти, то и уходить должен по десяти, верно?

Михаил буркнул:

– Наверное. Не знаю. А в чем проблема?

– Проблемы нет, – ответил Азазель, – но мы сейчас как бы люди, верно? Я имею в виду, и ты сейчас тоже. А люди везде ищут проблемы, даже если это их и не касается, а затем находят и решения.

– Тоже которые их не касаются, – сказал Михаил язвительно.

Азазель посмотрел на него с интересом.

– А знаешь, как это называется? Фундаментальные науки. Чем отличаются от прикладных, сказать?.. Ладно, давай обедать, в этом ты разбираешься лучше. Я уже час тут с тобой общаюсь, а ты еще ни разу не сказал: дорогой друг, давай попируем в честь победного завершения. Предприятие все-таки было нелегким.

Михаил с трудом поднял измученное тело, но по дороге на кухню оглянулся на балконную дверь.

– Ну? – спросил он с недоверием. – И почему уходит по одиннадцати? Если уж я человек?

Азазель произнес таинственно и с гордостью:

– Полагаю, божественный свет генерируется самими человеками. Душа человека, как повелось со времен Адама, – истинная частица Всевышнего. А на сегодня вместо одного Адама уже восемь миллиардов этих любопытных морд с топотом и гиком носится по планете! Понял? А во‑вторых… это главнее, огонь их душ горит все ярче! И, возможно, придется ставить и двенадцатую антисфироту, чтобы сохранить в мире равновесие энергий… Ладно, закрой рот, а то Аграт влетит. Пойдем за стол, там откроешь. У тебя не рот, а пасть. Настоящая пещера, хоть и не Аладдина, не Аладдина, а так, всего лишь Крубера или Мирольда… Сири!

– Все готово, – ответил голосок из середины комнаты, – как вы и велели, сагиб, красное мясо… хотя это вредно, Минздрав предупреждает!

– Что в рот полезло, – буркнул Азазель, – то и полезно.

– То ли полезло?

– Полезно! – сказал Азазель, повысив голос. – У меня что, дикция нарушилась?

– Это я вам подгавкиваю, сагиб! Как вы любите.

Азазель буркнул что-то непонятное, распахнул дверцу кухонной печки. Оттуда вырвались аппетитные запахи жареного мяса и лука. Михаил увидел аккуратные ряды металлических шампуров с нанизанными ломтиками, Азазель вытащил четыре прутика и положил поровну на тарелки себе и Михаилу.

– Чуть перекусим, – сказал он деловым голосом, – и снова за работу. Тебе срочно нужно научиться управляться с тем, что в тебе теперь есть… Синильду позовешь?

Михаил даже отшатнулся на спинку стула от такого неожиданного перехода.

– Синильду? – переспросил он. Уже медленнее стащил зубами куски мяса с металлического прута, прожевал и повторил: – Синильду?.. Она тебе понравилась?

Азазель взглянул с изумлением и негодованием.

– Мне? Это же тебе понравилась!

– Еще как, – согласился Михаил. – Где ты ее, говоришь, отыскал? В бюро эскорта?.. Красивые там, видать, женщины.

Азазель стащил все куски мяса с прута, а его со звоном зашвырнул в распахнутый зев моечной машины.

– Красивые, – подтвердил он с некоторой настороженностью. – Все рослые, статные, настоящие королевы! С такими любой миллиардер может показаться с гордостью хоть на вернисаже, хоть где.

– И даже стрелять умеет, – сказал Михаил с расстановкой. – В актрисы, говоришь, мечтает?

– Да они все мечтают, – ответил Азазель. – А что, тебя что-то тревожит?

– Да просто удивительная женщина, – проговорил Михаил медленно. – И чуткая… Помнишь, ты сказал, мужчины уединятся в курительной комнате, а Синильде предложил посмотреть свою коллекцию фильмов…

– Помню, – подтвердил Азазель заинтересованно, – и что?

– Потом, – сказал Михаил, – когда мы наговорились, ты сказал, что пора ее позвать, и она тут же вышла из дальней комнаты и сказала, что успела скачать себе какие-то фильмы.

Азазель сказал довольно:

– У женщин эта… как ее… интуиция. Чувствуют, когда они нужны. Или когда можно подойти, а мы не вдарим.

– Заткнись, – ответил Михаил.

– А что не так?

– Она оттуда слышала нас?

Азазель взглянул с недоумением.

– Ты чего? Каким образом? У меня стены, двери… видел, какие слонопотамные?

– Ладно, – сказал Михаил, – тогда еще один момент, какой-то совсем непонятный…