Революция от первого лица. Дневники сталинской эпохи - [128]
Критический анализ с использованием автобиографий, относящихся к советскому прошлому, невозможен без учета сегодняшних отзвуков этих автобиографий. Анализируя дневники сталинской эпохи, важно осознавать изменение политической конъюнктуры, которое объясняет, почему в конкретный период исторически ценными признаются (а потому сберегаются в архивах или публикуются) те или иные документы. Подобный критический подход позволяет нам обнаружить невидимые личные источники, не соответствующие историческим и политическим интересам своего времени, а следовательно, не попадающие в архивы или не публикующиеся. Если в документах, публиковавшихся в разгар сталинизма, авторы неизменно представали исполненными энтузиазма советскими гражданами, то в период послесталинской оттепели герой дневников усложнился. Свидетельством этого является публикация дневника Нины Костериной в 1962 году. Московская школьница-комсомолка Костерина, погибшая во время Второй мировой войны, уйдя в партизаны, писала в дневнике о том, что ей трудно согласиться с арестом отца в 1937 году как «врага народа». Героизм Костериной заключался в сохранении приверженности коммунистическим ценностям, несмотря на беды и несправедливость, творящиеся вокруг. Возвращаясь к духу хрущевских реформ, дневники, публиковавшиеся в начале перестройки, изображали идейных коммунистов, страдавших при сталинизме, но тем не менее отстаивавших ценности партии. После того как перестройка провалилась, в печати стали появляться дневники, более критичные по отношению к советскому строю, а исследователи начали изучать дневники как очаги сопротивления сталинизму.
Дневники сыграли и продолжают играть важную роль в записывании и переписывании опыта сталинского периода. Современная политика исторической репрезентации также влияет на работу историков, использующих личные свидетельства в качестве исторических доказательств. И все же историки способны занять критическую позицию, анализируя политические и эпистемологические сдвиги, объясняющие, почему данный дневник оказывается интересен в данное время и почему он — в силу этого — сохраняется в архиве или публикуется. Такой подход помогает нам оценивать архивы или публикации документов не как прозрачные окна в прошлое, а как институционализированные места конструирования памяти, в значительной степени вовлеченные в политические и нравственные проблемы настоящего.
Архив Музея им. Бахрушина, Москва
Архив общества «Мемориал», Москва
Архив фонда Солженицына, Москва
Государственный архив Калининской области, Тверь
Государственный архив Российской Федерации, Москва
Государственный архив Свердловской области, Екатеринбург
Личные архивы А. А. Афиногеновой, М. С. Гавриловой (урожденной Подлубной), Л. А. Потемкина, Л. Рязановой и В. Круглеевой (Москва), А. Г. Манькова (Санкт-Петербург), Вячеслава Ульриха (Гейдельберг)
Отдел рукописей Российской государственной библиотеки, Москва
Российский государственный архив литературы и искусства, Москва
Российский государственный архив народного хозяйства, Москва
Российский государственный архив социально-политической истории, Москва
Центр документации «Народный архив», Москва
Воспоминания и дневники XVIII–XX веков: Указатель рукописей. М.: Б-ка им. Ленина, 1976
Документы личного происхождения в архивных учреждениях Северо-Западного федерального округа Российской Федерации: Справочник. СПб., 2002
История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях: Аннотированный указатель книг и публикаций в журналах: В 5 т. / П. А. Зайончковский (ред.). М.: Книга, 1976–1989
Личные архивные фонды в хранилищах СССР: Указатель. М., 1963–1980
Открытый архив: Справочник опубликованных документов по истории России ХХ века из государственных и семейных архивов (по отечественной периодике 1985–1995 гг.) / И. А. Кондакова (ред.). 2-е испр. изд. М.: РОССПЭН, 1999
Путеводитель по фондам и коллекциям личного происхождения. М.: Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории, 1996
Советское общество в воспоминаниях и дневниках: Аннотированный библиографический указатель книг, публикаций в сборниках и журналах: В 4 т. / В. З. Дробижев (ред.). М.: Книга, 1987–2000
Центральные архивы Москвы: Путеводитель по фондам личного происхождения / А. А. Кац (ред.). М.: Мосгорархив, 1998
См. также разделы «Личные архивы» в многотомном путеводителе по фондам архивов Российской Федерации — Архивы России. М.: Звенья, 1999
В 2015 году был открыт архивный проект «Прожито» (http://prozhito.org/). Этот архив представляет собой электронный корпус личных дневников, собранный в мультиязычную библиотеку дневниковых записей, снабженных поисковыми инструментами и научно-справочным аппаратом. Проект «Прожито» позволяет не только читать конкретные личные дневники, загруженные в систему, но и дает возможность работать со всем массивом записей, получая выборки по сложным запросам: авторам, времени, месту, языку записи, а также по упоминаемым в дневниках персонам и ключевым словам.
«Прожито» — инициатива, развивающаяся силами волонтеров. С момента открытия проекта в апреле 2015 года, через него прошло больше двух сотен участников, занимавшихся поиском публикаций, сканированием изданий и рукописей, распознаванием и набором текстов, технической подготовкой дневников к загрузке на сайт.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
В августе 2020 года Верховный суд РФ признал движение, известное в медиа под названием «АУЕ», экстремистской организацией. В последние годы с этой загадочной аббревиатурой, которая может быть расшифрована, например, как «арестантский уклад един» или «арестантское уголовное единство», были связаны различные информационные процессы — именно они стали предметом исследования антрополога Дмитрия Громова. В своей книге ученый ставит задачу показать механизмы, с помощью которых явление «АУЕ» стало таким заметным медийным событием.
Эта книга — увлекательная смесь философии, истории, биографии и детективного расследования. Речь в ней идет о самых разных вещах — это и ассимиляция евреев в Вене эпохи fin-de-siecle, и аберрации памяти под воздействием стресса, и живописное изображение Кембриджа, и яркие портреты эксцентричных преподавателей философии, в том числе Бертрана Рассела, игравшего среди них роль третейского судьи. Но в центре книги — судьбы двух философов-титанов, Людвига Витгенштейна и Карла Поппера, надменных, раздражительных и всегда готовых ринуться в бой.Дэвид Эдмондс и Джон Айдиноу — известные журналисты ВВС.
Новая книга известного филолога и историка, профессора Кембриджского университета Александра Эткинда рассказывает о том, как Российская Империя овладевала чужими территориями и осваивала собственные земли, колонизуя многие народы, включая и самих русских. Эткинд подробно говорит о границах применения западных понятий колониализма и ориентализма к русской культуре, о формировании языка самоколонизации у российских историков, о крепостном праве и крестьянской общине как колониальных институтах, о попытках литературы по-своему разрешить проблемы внутренней колонизации, поставленные российской историей.
Это книга о горе по жертвам советских репрессий, о культурных механизмах памяти и скорби. Работа горя воспроизводит прошлое в воображении, текстах и ритуалах; она возвращает мертвых к жизни, но это не совсем жизнь. Культурная память после социальной катастрофы — сложная среда, в которой сосуществуют жертвы, палачи и свидетели преступлений. Среди них живут и совсем странные существа — вампиры, зомби, призраки. От «Дела историков» до шедевров советского кино, от памятников жертвам ГУЛАГа до постсоветского «магического историзма», новая книга Александра Эткинда рисует причудливую панораму посткатастрофической культуры.