Революция чувств - [62]

– Молодец, Дуся, душевный ты человек, – промычал напоследок Николай Кузьмич Пузиков.

Глядя вслед уважаемому начальнику, Евдокия тайком утерла скупую слезу. Человеком душевным меня назвал, как приятно, будто орденом наградил, подумала старушка. Нечасто в ее жизни звучали ласковые слова из уст руководителя. Надежно держа любимую метлу в руках, Евдокия внимательно осмотрелась. Вот она, настоящая жизнь в ярких красках.

Осень. Рыжая, ржавая, неспокойная, пожароопасная пора. Закраинцы выбирают президента. Результаты первого тура обострили отношения между избирателями, политиками, находящимися при власти и в оппозиции.

Осень. Время свадеб, сбора урожая, поэтического вдохновения. Время легкой грусти, начала затяжных депрессий у душевнобольных, которыми сегодня стали без исключения все жители большой страны, оказавшиеся в эпицентре предвыборных страстей.

Сегодня не до свадеб, сбора урожая и поэтического вдохновения, все сконцентрировалось, в намеренно закодированных, но понятных каждому избирателю предвыборных слоганах. «Разом нас багато, нас не поламати». В противоположном лагере повторяли, как заклинание – «потому, що…… Можно ли сглазить закодированными словами истинный выбор избирателя, завербовать его в «бело-голубую» или же «оранжевую» веру? В предвыборных штабах не знали, но делали все возможное и невозможное, чтобы это случилось.

Президентом страны обязательно станет Виктор, один из двух, Юбченко или Япанович, Япанович или Юбченко. От этого зависел курс, по которому будет двигаться Закраина завтра, какой будет ее идеология, мера свободы, вероисповедания, свободы слова.

Юбченко это Америка, Япанович это Россия, примитивно насаждали идеологическое клише конкурирующие политические силы. Их разделяла цветовая гамма. Объединяла жажда власти. Абсолютная жажда власти над страной и людьми. Люди в главной роли холопов, которых словно блох много, и большим, важным собакам они жить не мешают.

Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно. Она, подобно серной кислоте, разъедает живое, человеческое, праведное. Подымаясь снизу политической лестницы, каждый политик хочет сохранить в себе человека, он вступает со своей совестью в товарно-денежные отношения, которые, согласно основному закону сохранения совести, терпят крах. Ибо совесть не материальная субстанция, ее нельзя измерять цифрами и денежными знаками, она есть или ее нет.

Совесть – рудимент, это то, чем современные политики не пользуются в мыслях и поступках. Они живут в мире абсолютных координат власти и денег и ничего больше. Ничего.

Совесть, как осенние листья, в чьих услугах больше не нуждается окружающая среда, как принятые закраинскими политиками законы, которые на бумаге есть, а в повседневной жизни они не действуют. Потому, что законы мертворожденные.

Баба Дуся резко очнулась от летаргических мыслей, которые подобно сну, уносили ее в иную реальность. Все, что окружало ее сегодня – листовки, предвыборные плакаты, горы пожухлой листвы, и то и другое – просто мусор. Мусор, который нормальному человеку мешает жить.

Баба Дуся деловито плюнула на старческие растрескавшиеся ладони, потерла их, одела порванные перчатки, взяла в руки метлу и стала наводить чистоту. Это реальная польза людям и стране, подумала старушка.

Деньги или репутация

Александр Куликов, словно петух, наводил в пиар-курятнике порядок. В офисе чувствовалось повышенное напряжение, суета, ежеминутно из кабинета в кабинет бегали сотрудники центра, имитируя бурную деятельность. Имитация удавалась, реальная работа отсутствовала. Финансирование на проведение второго тура предвыборной кампании не поступило. Единственное, что спасало сотрудников от гнева перевозбужденного шефа – пятиминутные перекуры каждый час, но до них необходимо дожить. Результаты первого тура голосования и конфиденциальная информация из Киевска убедили Куликова – политический пожар разгорается. В воздухе назойливо запахло революцией, у Александра Куликова на перемены профессиональный нюх пиарщика. Нюх никогда не подводил. Опасениями с сотрудниками он не делился, потому что, случись революция сегодня, его первого заподозрят в заговоре о преднамеренном политическом перевороте, который стартовал в задорожней губернии. А так все произойдет естественным путем. Да и как революции не произойти – две враждующих политических силы налицо, низы не хотят жить по старому, а верхи не могут управлять по-новому, классика марксизма. Ничего нового, в учебниках истории революционный рецепт изложен досконально точно. Осовременить, добавить провокаций, рванет, как заказывали. За американскими сценаристами не заржавеет, рассуждал Александр Куликов. Он чувствовал, Закраина – это благодатная экспериментальная площадка для западных изысканных политологов. Россия, Белоруссия – вот лакомый кусочек, Грузия, а почему нет?

Александр Куликов пристально посмотрел в окно. В грязное окно рабочего кабинета. И нет, чтобы сразу выругать секретаршу за грязные окна в офисе, принялся мечтать, как несмышленый мальчишка. Если в Закраине все пойдет по хорошо написанному и организованному сценарию, значит в ближайшем будущем за оранжевой революцией последует революция роз, тюльпанов, кактусов, белорусских зайчиков, хомячков или еще более мерзопакостной вонючей живности, из-за которой все страны постсоветского пространства потеряют суверенитет.