Революция 1917 года и борьба элит вокруг вопроса о сепаратном мире с Германией (1914–1918 гг.) - [23]

.

И.В. Алексеева впервые ввела в научный оборот записи из дневника, который П.Н. Милюков вел во время поездки в Англию, Францию и Швейцарию в августе – сентябре 1916 г., в ходе которой лидер кадетов вёл сбор «порочащей сепаратные колебания правительства Николая II информации в целях полной дискредитации внешнеполитической линии последнего»[234].

А.Я. Аврех при анализе проекта декларации Прогрессивного блока отметил, что включение Милюковым в свой проект слова «измена» полностью идентифицировалось с обвинением «распутинской клики и, следовательно, самого царя в желании пойти на заключение сепаратного мира с немцами»[235]. При этом «измена» верхов стала «единственной темой» речи П.Н. Милюкова 1 ноября, определившей её тональность и содержание. Впрочем, с точки зрения фактов, полагал Аврех, речь Милюкова не выдерживала никакой критики и представляла собой «окрошку из голословных газетных выдержек, слухов и сплетен, сдобренных ловкой демагогией и откровенными инсинуациями»[236]. Видимо, поэтому ученый не стал разбирать логику действий лидера кадетов.

Совсем устранилась от анализа этой речи П.Н. Милюкова Н.Г. Думова, ограничившись указанием на то, что в ней он «подверг резкой критике военную и хозяйственную политику царского правительства»[237]. Для В.В. Шелохаева речь Милюкова 1 ноября 1916 г. была только «громоотводом» от революции[238].

О стремлении кадетов предотвратить сепаратный мир ни Н.Г. Думова, ни В.В. Шелохаев не упоминают. Однако с другой стороны В.В. Шелохаев сделал важное заключение о том, что доминантой либеральной политики в течение всей войны было заявление лидера прогрессистов И.Н. Ефремова, сделанное им с трибуны Государственной думы 27 января 1915 г.: «преждевременное заключение мира было бы предательством жизненных интересов России»[239].

Эдвард Вишневски проблему сепаратного мира не затронул вообще. Резкость речи Милюкова 1 ноября 1916 г. он объяснил «дальнейшим левением страны»[240].

Новые подходы к изучению деятельности либеральной оппозиции в годы первой мировой войны предложил Ф.А. Гайда. Он рассматривает все события 1914– начала 1917 гг. сточки зрения борьбы либеральной оппозиции за политическое влияние, а, в конечном счете, за власть. Проблема сепаратного мира появляется на страницах книги Ф.А. Гайды в виде слухов, использовавшихся в этой борьбе[241].

Так, рассказывая читателю о поездке П.Н. Милюкова за границу в июле – сентябре 1916 г., Ф.А. Гайда пишет, что её целью был «сбор слухов» о попытках русского правительства пойти на сепаратный мир с Германией. Причем информация черпалась им из европейских газет и встреч с русской эмиграцией в Швейцарии, т. е. «была заранее недостоверной». Собранные Милюковым материалы якобы свидетельствовали о неких шагах Штюрмера в направлении заключения мира, но, как утверждает Ф.А. Гайда, в «действительности ничего подобного не было». Как пишет историк, «сознательная дискредитация и клевета становились основным оружием в ситуации, когда оппозиция должна была выбирать между необходимостью сохранить легальные методы борьбы и желанием не потерять политическую инициативу»[242]. Эта «клеветническая речь», считает Ф.А. Гайда, «открыла новую предвыборную кампанию»[243].

Таким образом, современные историки полагают, что вопрос о предотвращении сепаратного мира с Германией имел для либеральной оппозиции не самостоятельное, а подчиненное значение: проблема возможности выхода царизма из войны не воспринималась либералами как первостепенная, а лишь использовалась для дискредитации власти. По нашему же мнению всё обстояло с точностью до наоборот. Ниже мы постараемся это показать.

2.2. Предыстория увольнение военного министра В.А. Сухомлинова и проблема негласных контактов между Россией и Германией (август 1914 – июнь 1915 гг.) [244]

«Ну и храброе у вас правительство, раз оно решается во время войны судить за измену военного министра…», – сказал в 1916 г. английский министр иностранных дел Эдвард Грей главе русской парламентской делегации А.Д. Протопопову[245]. Речь шла о подготовке судебного процесса над В.А. Сухомлиновым. Дело бывшего военного министра получило тогда огромный общественный резонанс. Оно активно использовалось контрэлитой для дискредитации власти. Поэтому проблема отставки и ареста Сухомлинова неизменно привлекает внимание историков.

Первой работой в отечественной историографии, посвященной Сухомлинову, стала книга В.А. Апушкина[246], в советское время служившего в Военно-политической академии РККА. Генерал-майор В.А. Апушкин (1868–1937) являлся близким знакомым А.Ф. Керенского и после Февральской революции был назначен главным военным прокурором. Он входил в состав Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Ему был хорошо известен обвинительный акт по делу Сухомлинову, который и был им использован при написании книги.

Следователи обвинили Сухомлинова в двух преступлениях – бездействии власти и измене. По мнению следствия, Сухомлинов «допустил непринятие главным артиллерийским управлением необходимых мер к тому, чтобы приспособить отечественные заводы к такой производительности по изготовлению орудийных снарядов, которая одна сама по себе, могла бы удовлетворить всю потребность армии в снарядах во время войны»