Революция 1917 года и борьба элит вокруг вопроса о сепаратном мире с Германией (1914–1918 гг.) - [24]
Однако в 1939 г. в СССР вышли мемуары одного из руководителей австро-венгерской разведки М. Ронге[249], который открыл, что наиболее ценную информацию о русской армии немцы и австрийцы узнавали через расшифрованные русские радиограммы, а отнюдь не через шпионов. Причем Ронге специально подчеркнул, что ни Сухомлинов, ни Мясоедов, ни Альтшиллер не сотрудничали с германской или австрийской разведкой.
В 1960-е гг. было опубликовано несколько работ исторического характера, в которых доводы Апушкина и обвинительного акта по «делу» Сухомлинова были окончательно разбиты. Сначала эмигрант Георгий Катков в своем труде «Февральская революция» посвятив отдельную главу «делу» Мясоедова, обстоятельно обосновал невиновность последнего[250]. К схожим выводам в СССР пришёл К.Ф. Шацилло[251]. Эмигрантский историк А. Тарсаидзе дал ещё более развернутое доказательство того, что люди из окружения Сухомлинова, называвшиеся германскими шпионами (С.Н. Мясоедов, А.О. Альтшиллер, Н.М. Гошкевич), на самом деле не являлись таковыми и, следовательно, через них военный министр не мог вольно или невольно передавать секретную информацию противнику. Кроме того, Тарсаидзе показал, что «снарядный голод» не являлся плодом злого умысла Сухомлинова и, вообще, не может быть поставлен ему в вину лично.
Причину отставки Сухомлинова Тарсаидзе видел в интриге верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича («Нет никакого сомнения, что великий князь Николай Николаевич, всегда недолюбливавший В.А. Сухомлинова, воспользовался “снарядным голодом”, чтобы уговорить государя уволить министра»)[252]. Звеном этой интриги стало направленное против Сухомлинова и целиком фальсифицированное «дело» Мясоедова.
Благодаря указанным выше работам с конца 1960-х гг. вопрос об «измене» военного министра в историографии либо не ставится, либо решается отрицательно.
Наиболее подробно вопросы о снарядном голоде и взаимоотношениях Ставки и военного министерства в связи с отставкой Сухомлинова разобрал О.Р. Айрапетов. Он отмечает, что никто, в том числе и будущие ярые критики Сухомлинова, не смогли предвидеть масштабы будущей войны, однако именно ему принято вменять в вину совершенные ошибки в оценках необходимых запасов патронов, снарядов, винтовок и орудий. Айрапетов детально анализирует личные противоречия между главнокомандующим (великим князем Николаем Николаевичем) и военным министром. Он указывает, что их конфликты начались с 1905 г., когда Сухомлинов подверг критике проект реформ армии, предложенный великим князем. Николай Николаевич видел в Сухомлинове своего личного врага и был заинтересован в его замене более лояльным и управляемым генералом. Кроме того, главнокомандующий стремился переложить ответственность за собственные просчеты на военного министра. Ставка приводила в своё оправдание две причины неудач: нехватку снарядов и немецкий шпионаж. Козлом отпущения в обоих случаях и стал военный министр: Николай Николаевич сумел добиться отставки Сухомлинова[253].
Таким образом, названные выше историки главной причиной отставки Сухомлинова видели усилия великого князя Николая Николаевича. В отечественной историографии сформировалась и другая концепция, согласно которой определяющей в «деле» Сухомлинова являлись не его личные противоречия с верховным главнокомандующим, а политическая составляющая. Так, по мнению В.С. Дякина замена Сухомлинова на посту военного министра оказалась необходима для налаживания сотрудничества правительства с либеральной общественностью. Идеолог этого сближения А.В. Кривошеин решил, что Сухомлинова пришло время убрать[254].
Похожую позицию занял Е.Д. Черменский. Для него отставка Сухомлинова была тесно связана с увольнением группы раздражавших либеральную контрэлиту правых членов кабинета министров. Согласно концепции Черменского, в связи с продолжавшимся отступлением русских войск, в правительстве активизировалась группа министров (Кривошеин, Сазонов, Харитонов, Барк), желавшая работать при поддержке Думы и настаивавшая на её созыве. Однако они полагали, что плодотворная работа с Думой будет невозможна, если в составе кабинета останутся министры, которым Дума не доверяет[255].
Логику действий либеральной оппозиции тщательно изучил Ф.А. Гайда. Он обратил внимание на её связи с либералами в правительстве. В частности предметом его анализа стало письмо П.Б. Струве к министру иностранных дел Сазонову от 10 июня 1915 года, полностью посвященное необходимости отставки Сухомлинова. Струве пугал Сазонова, что чем позже она состоится, тем в большей мере военные неудачи будут вменены в вину всему правительству. Кроме того, Струве предупреждал, что при Сухомлинове созыв Думы невозможен[256].
С.В. Куликов объясняет отставку Сухомлинова исходя из своей концепции о борьбе внутри бюрократической элиты Российской империи. Согласно теории С.В. Куликова в верхах преобладали либералы, но правительственный либерализм разделялся на два враждебных течения. «Дуалисты» отстаивали систему, сложившуюся после издания Манифеста 17 октября. «Парламентаристы», чьи политические взгляды «соотносятся с идеологическими установками кадетов, прогрессистов и левых октябристов» выступали за подчинение исполнительной власти Государственной думе
