Революция 1917 года глазами современников. Том 1 (Январь-май) - [36]

. Конечно, свержение старого строя меняет условия и характер процесса; однако дело ведь здесь не в абсолютном масштабе, а в относительном, — в сопоставлении процессов национального освобождения в единой российской государственности и в самодовлеющих автономных ее частях. А в этом отношении необходимо отметить, что национальное освобождение именно при нынешних условиях естественно получает в целом России и в отдельных, ставших самодовлеющими ее частях, существенно различное, почти противоположное направление. Российская самодержавная империя, построенная на всевозможных угнетениях, а в частности — и на угнетении национальном, раскрепощенная переворотом, получила толчок к отрицанию и свержению всякого гнет, в частности же и гнета национального. Главная масса предстоящей работы в русле общегосударственном естественно будет направлена по линии общегосударственного же строительства, по линии залечивания ран и болячек прошлого, по линии разрешения общеполитических и социальных задач. Если только рассчитывать на сколько-нибудь благополучное разрешение предстоящих задач, то его нельзя ожидать иначе, как путем всеобщих усилий, всеобщей работы, напряжений всех слоев и народов. Принудительно гнить Россия могла в гнете над народами и классами; оправиться Россия может только в содружной и свободной работе всех. Ни у одного ее народа, хотя бы численно господствующего, не хватит сил на угнетение или ограничение других при одновременном осуществлении гигантской задачи воссоздания государства. И потому, поскольку России суждено в свободе воскреснуть к творческой государственной жизни, в ней обеспечены свободная жизнь и самодеятельное развитие и отдельным ее национальностям. Совершенно иначе обстоит дело применительно к ее отдельным самодовлеющим частям, выделенным по национальному признаку.

Так как такие области предположительно должны быть организованы по национальному принципу, то здесь все внимание, вся работа, все усилия неизбежно будут устремлены под этим знаком; и, следовательно, над социальной и политической задачей неизбежно будет обладать первенством задача чисто национальная. А первенство национального созидания в многонациональной области не может не приводить к националистическому угнетению.

Но и помимо специальных условий настоящей эпохи, и при рассмотрении вопроса в перспективе неопределенно длительного мирного существования, — не может подлежать сомнению, что наименее благоприятным для безболезненного разрешения национальной проблемы является государственная среда, включающая наряду с господствующею национальностью еще одно или два сравнительно малочисленные национальные меньшинства. Национальных трудностей не существует в однонациональном государстве, и потому трудности национального сожительства при преобладании одной национальности, имеющей рядом с собою еще национальное меньшинство, естественно разрешаются в сторону приближения к однонациональному типу, т. е. в сторону принудительного ассимилирования, подавления или выключения национальных меньшинств. Такая тенденция к национальному гнету возможна и в большой многонациональной империи, где национальностей множество и нет трагического tete-a-tete двух — слабого и сильного народов. Однако в этом случае угнетение множества народов достижимо лишь путем такого насильничества, которое угрожает самому существованию государства. Ради самосохранения оно нуждается в сотрудничестве инородцев, и при многонациональности их — и при свободе в нем — подрывается смысл угнетения каких-либо отдельных групп. Когда свободное великое государство «объемлет много религий, помимо христианских и еврейской, и религии: магометанскую, буддийскую и друг[ие], оно не может процветать вне веротерпимости; когда оно объемлет множество рас и народов, оно не может свободно развиваться, не дав возможности жизни этим народам, ибо из них оно состоит и их содействием держится. Когда “империя” объемлет различные источники культуры, наряду с культурой господствующей — и другие, частью погасающие, но еще могущие ожить, частью нарождающиеся, но частью уже преисполненные сил, она может в качестве “империи” существовать, лишь не затрачивая сил на их внутреннее искоренение, не отравляя этих источников недовольством, не ввергая их, т. е. частью себя — в парализованное прозябание. В этом интерес великой многонациональной “империи”, творческой и действенной, т. е. свободной и прогрессивной. В этом же и интерес населяющих ее народностей»… «Именно, являясь совместным бытием множества народов, сообща его составляющих и им управляющих, великое демократическое государство, свободная “империя”, сильнее каждого местного, хотя бы и сильного коллектива, способно его обуздать, и может иметь интерес это сделать, — поскольку само из многих народов складывается и заинтересовано в их мирном сожительстве». И потому «соучастие в многонациональной “империи”, если только она построена на принципе демократии и свободы, соединяет для них простор и мощь участия в великой силе с возможностью сохранить свою индивидуальность в среде множества национальных коллективов»