Революция 1917 года глазами современников. Том 1 (Январь-май) - [33]
Не ясно ли, что аналогия между Соединенными Штатами 1776 года и Россией наших дней искусственна и нелепа?
Не ясно ли, что федерализм в России не решает и не может решить национального вопроса, что он только запутывает и усложняет его донкихотскими потугами повернуть назад колесо истории?
Нет, предложение проделать в России опыт Америки 1776 года — положительно непригодно. Половинчато-переходная форма — федерация — не удовлетворяет и не может удовлетворить интересов демократии.
Решение национального вопроса должно быть настолько же жизненным, насколько радикальным и окончательным, а именно:
1) право на отделение для тех наций, населяющих известные области России, которые не могут, не хотят остаться в рамках целого;
2) политическая автономия в рамках единого (слитного) государства с едиными нормами конституции для областей, отличающихся известным национальным составом и остающихся в рамках целого.
Так и только так должен быть решен вопрос об областях в России.
Правда. 1917,28 марта. № 19. Сталин И.В. Сочинения. Т. 3. 1917 март — октябрь. М., 1946. С. 23–28.
ВРЕМЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО И СОВЕТ РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ
Вопрос о взаимоотношениях этих двух органов революционной России и об отношении к ним со стороны партий и общественного мнения страны выдвигается все более и более на первый план в ряду очередных задач, которые история ставит перед великим народом. Он начинает обсуждаться и на митингах, и в печати, и в дружеской беседе. Он уже становится линией водораздела между партиями и течениями.
Для социалистов-революционеров решение этого вопроса не может представлять особых затруднений. Партия трудовых масс, партия активного вмешательства живых сил страны в ход истории, социалисты-революционеры отказываются применять к перевороту и создавшимся во время его учреждениям масштаб узкого легализма. О том, какой орган в новом строе законно выше другого, нас не интересует. И вопросы такого публично-правового местничества оставляют нас в данный момент совершенно равнодушными. Здесь мы стоим всецело на точке зрения Лассаля, который в своей «Системе приобретенных прав», даже говоря о более устойчивой области гражданских отношений, восклицал: «…как мы можем спорить о незыблемости какого-нибудь отдельного правового явления, какой-нибудь палки, вбитой в историческую почву известных общественных отношений, когда самая почва потрясена великим землетрясением, и все, что на ней находилось, сдвинуто и разрушено».
Не входя в подробности образования органов новой власти, мы можем констатировать тот факт, что из революции, путем соглашения Гос[ударственной] думы в лице ее не предусмотренного Наказом исполнительного комитета, с исполнительным комитетом Совета рабочих и солдатских депутатов, выросло Временного правительство, являющееся фактически главным органом республиканского управления страной в настоящий переходный момент. Его роль — роль орудия, которое история дает нам в руки для продолжения переворота и закрепления основных свобод и демократических принципов. Пользуясь им в этих целях, мы и поддерживаем его, поддерживаем не токмо за страх, но и за совесть, пока оно не отклоняется от этой своей основной исторической задачи.
Оно не есть правительство социалистическое. В нем представлены преимущественно цензовое землевладение и различные оттенки буржуазии, финансовой, промышленной и принадлежащей к либеральным профессиям — буржуазии, политически вмещающейся между поддерживавшем еще столь недавно Столыпина октябризмом и левым социально-реформаторским кадетством.
Чистая от всяких примесей демократия и социализм находят в среде Временного правительства лишь одного выразителя.
Но — в этом сказывается своеобразная логика недавних событий — это столь буржуазное по своему составу правительство развернуло в первые же дни своего выступления настолько последовательную демократическую программу ближайших реформ — притом отчасти уже осуществляемых декретами — что в этом отношении и партия революционного социализма может оказать искреннюю поддержку Временному правительству. По этой программе могут группироваться для защиты укрепления первых приобретений революции и активные социалистические силы, конечные требования которых, несомненно, далеко заходят за пределы упомянутой программы.
Но здесь же начинается и другая сторона вопроса. Если возникло Временное правительство; если правительство это, несмотря на свой, в общем, буржуазный характер, является до сих пор органом крупных намечающихся реформ, то этим революционная Россия обязана тому факту, что еще в дни героической борьбы со старым строем возник, под названием Совета рабочих и солдатских депутатов, связующий центр народных и социалистических сил, сыгравший первостепенную роль в победном исходе революции. В него вошли люди, которые еще в начале февраля на ряде не прекращавшихся митингов, оставшихся мало знакомыми публике вследствие гнета цензуры, поднимали настроение рабочих. Они сблизили рабочие и солдатские элементы в момент начала борьбы. Они вывели своим выступлением из замешательства колеблющуюся, не знавшую, что начать, Думу. Короче сказать, они были движущей силой русской революции, ее сердцем и ее головой. Да и в настоящее время, несмотря на отдельные промахи и частные ошибки, они концентрируют в себе революционный напор трудовых и социалистических элементов.
Для истории русского права особое значение имеет Псковская Судная грамота – памятник XIV-XV вв., в котором отразились черты раннесредневекового общинного строя и новации, связанные с развитием феодальных отношений. Прямая наследница Русской Правды, впитавшая элементы обычного права, она – благодарнейшее поле для исследования развития восточно-русского права. Грамота могла служить источником для Судебника 1497 г. и повлиять на последующее законодательство допетровской России. Не менее важен I Литовский Статут 1529 г., отразивший эволюцию западнорусского права XIV – начала XVI в.
Гасконе Бамбер. Краткая история династий Китая. / Пер. с англ, под ред. Кия Е. А. — СПб.: Евразия, 2009. — 336 с. Протяженная граница, давние торговые, экономические, политические и культурные связи способствовали тому, что интерес к Китаю со стороны России всегда был высоким. Предлагаемая вниманию читателя книга в доступной и популярной форме рассказывает об основных династиях Китая времен империй. Не углубляясь в детали и тонкости автор повествует о возникновении китайской цивилизации, об основных исторических событиях, приводивших к взлету и падению китайских империй, об участвовавших в этих событиях людях - политических деятелях или простых жителях Поднебесной, о некоторых выдающихся произведениях искусства и литературы. Первая публикация в Великобритании — Jonathan Саре; первая публикация издания в Великобритании этого дополненного издания—Robinson, an imprint of Constable & Robinson Ltd.
Книга посвящена более чем столетней (1750–1870-е) истории региона в центре Индии в период радикальных перемен – от первых контактов европейцев с Нагпурским княжеством до включения его в состав Британской империи. Процесс политико-экономического укрепления пришельцев и внедрения чужеземной культуры рассматривается через категорию материальности. В фокусе исследования хлопок – один из главных сельскохозяйственных продуктов этого района и одновременно важный колониальный товар эпохи промышленной революции.
Спартанцы были уникальным в истории военизированным обществом граждан-воинов и прославились своим чувством долга, готовностью к самопожертвованию и исключительной стойкостью в бою. Их отвага и немногословность сделали их героями бессмертных преданий. В книге, написанной одним из ведущих специалистов по истории Спарты, британским историком Полом Картледжем, показано становление, расцвет и упадок спартанского общества и то огромное влияние, которое спартанцы оказали не только на Античные времена, но и на наше время.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
В 403 году до н. э. завершился непродолжительный, но кровавый период истории Древних Афин: войско изгнанников-демократов положило конец правлению «тридцати тиранов». Победители могли насладиться местью, но вместо этого афинские граждане – вероятно, впервые в истории – пришли к решению об амнистии. Враждующие стороны поклялись «не припоминать злосчастья прошлого» – забыть о гражданской войне (stásis) и связанных с ней бесчинствах. Но можно ли окончательно стереть stásis из памяти и перевернуть страницу? Что если сознательный акт политического забвения запускает процесс, аналогичный фрейдовскому вытеснению? Николь Лоро скрупулезно изучает следы этого процесса, привлекая широкий арсенал античных источников и современный аналитический инструментарий.