Революция 1917 года глазами современников. Том 1 (Январь-май) - [25]
Я видел в эти дни многих членов четвертой Гос[ударственной] думы, этих ранее знакомых мне членов четвертой Думы, и изумлялся, и не верил своим глазам. Как мгновенно выросли они! Какими сильными оказались они, вчера еще бессильные! И я понял, что тут была собрана уцелевшая от клещей самодержавия русская государственная культура. Только благодаря наличию этой культуры наша революция не выродилась в анархию, а на другой же день после свержения старой власти оказалась в силах воссоздать новую.
Если послам союзных с нами держав было с кем говорить, не прерывая сложной нити дипломатических сношений, то, конечно, потому, что русское народное представительство выдвинуло П.Н. Милюкова. Если еще под грохот ружейной и пулеметной стрельбы на улицах Петрограда в одной из зал состоялось заседание Особого Совещания по обороне, то только потому, что А.И. Гучков годами работал над этим делом и был знаком и с людьми, и с вещами. Теперь полностью выяснилось и значение такой, с виду неважной, меры, как участие депутатов и общественных деятелей в особых совещаниях. Этим путем новые люди вошли в /с. 30/ рабочую машину старого режима. Благодаря этому оказалось возможным безболезненно овладеть машиной и в короткий срок пустить в движение старые колеса до замены их новыми или до ремонта.
В Госуд[арственной] думе собиралась и нарастала государственная культура свободного русского народа.
Не спорю, быть может, многие сотни и тысячи из тех, кто пропадал в бездействии, по воле самодержавного владыки, в изгнании за границей, в тюремных казематах или в сибирской ссылке, могли бы принести больше пользы, занимая места нынешних членов Гос[ударственной] думы. Весьма возможно и даже вероятно. Старый режим безбожно губил и расточал и человеческие и материальные силы России. Но надо исходить из того, что есть и что проявилось.
А было следующее. В народном представительстве, даже искаженном преступным актом 3 июня, росла и зрела государственная культура России. И когда пробил великий час освобождения и призвал деятелей к работе, эта накопленная культурная сила оправдала себя.
Вывод: берегите культуру! Используйте каждую культурную силу! Их немного у нас, они нарождаются и нарастают медленно. Революции уничтожают негодную власть, дотла сжигают то ложное, что держится только насилием. Но революции никогда не уничтожают культурной традиции, а наоборот, пользуются всеми ее соками и ростками. Это исторически доказано для Французской революции. Это мы воочию видим и ощущаем теперь, в торжественные дни величайшей из бывших доселе мировых революций, — революции русской…
Петроград, 21 марта 1917 года.
Русская свобода. 1917. № 1. С. 26–30.
22 МАРТА 1917 г. РЕДАКЦИОННАЯ СТАТЬЯ («РЕЧЬ»)
Вслед за амнистией и отменой смертной казни сегодня широко разнесется по лицу земли Русской благая весть о раскрепощении инородцев, об отмене унизительных, оскорбляющих человеческое достоинство национальных и вероисповедных ограничений.
Русская революция в полном смысле слова может быть названа великой: в тот момент, когда горят еще страсти, когда еще так наглядно живо воспоминание о ненавистном режиме, революция несет мир и забвение, и восстанавливает значение человеческой личности.
По отношению к инородцам, и в частности евреям, сегодняшнее постановление является актом элементарной справедливости, повелительным долгом чести. Сегодня, в этот торжественный день, не хочется возвращаться мыслью и чувством к тем поистине крестным мукам и страданиям, которые пришлось евреям претерпеть от старого режима. Пускались в ход самые разнообразные обвинения против евреев — то они эксплуатируют коренное население, то, напротив, они стоят во главе освободительного движения, то они паразиты и тунеядцы, то они слишком энергичны и деятельны. И сообразно этому одно ограничение громоздилось на другое. В течение долгих лет беспрерывно совершался пересмотр законов о евреях, сотни раз констатировалось, что все эти ограничения вредны, что все обвинения не имеют под собой никакой фактической подкладки. Но все было тщетно, ибо инородческий вопрос сделался для старого режима козлом отпущения, при помощи которого он оправдывал свое бессилие, свою гнилость и негодность. Именно поэтому царизм не щадил ничего, когда речь шла об ущемлении инородцев. Он не задумался, например, расстроить акционерное дело, лишь бы ограничить участие евреев; он не остановился перед охлаждением отношений к Америке, лишь бы не дозволить иностранным евреям свободно въезжать в Россию. Так как в гонении на евреев, в разжигании ненависти царизм видел средство к поддержанию своего существования, то нужно ли удивляться, что он все готов был принести этому в жертву, и что поэтому положение инородцев было безмерно тяжело.
Сегодня эта позорная страница нашей государственности закрыта, сегодня открывается новая эра. Какова бы ни была дальнейшая судьба этого благородного акта русской революции, день 21 марта не забудется никогда. Те чувства, которые радостно волнуют сегодня миллионы сердец у нас и за границей, не испарятся; они кристаллизуются и передадутся потомству в восторженных рассказах и трогательных легендах.
История Невского края начинает свой отсчет не с 16 мая 1703 года — времени основания Санкт-Петербурга, — а с глубокой древности, с момента возникновения здесь центров торговли и пути «из варяг в греки». Автор прослеживает влияние исторических событий на судьбу Невского края, перекрестка Европы и Азии, указывает на отражение их в судьбе Петербурга. В основе книги — разработанная автором образовательная программа для средней школы, ее дополняют иллюстрации, карты, методические материалы. Книга адресована педагогам, студентам, школьникам, а также всем интересующимся историей.
В начале 1930-х гг. примерно шесть с половиной тысяч финнов переехали из США и Канады в Советскую Карелию. Республика, где в это время шло активное экономическое и национальное строительство, испытывала острую нехватку рабочей силы, и квалифицированные рабочие и специалисты из Северной Америки оказались чрезвычайно востребованы в различных отраслях промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и культуре. Желая помочь делу строительства социализма, иммигранты везли с собой не только знания и навыки, но еще и машины, инструменты, валюту; их вклад в модернизацию экономики и культуры Советской Карелии трудно переоценить.
В книге исследуются отдельные вопросы истории Средневекового государства и права Волжской Болгарии. Государство Волжская Болгария было основано болгарскими племенами в начале VIII в. в Среднем Поволжье и бассейне Камы, включало территории современных Чувашской республики, Татарстана, Башкирии, Удмуртии, Республики Мари Эл, Ульяновской, Нижегородской, Самарской и Саратовской, Пензенской областей, просуществовало более пяти столетий и пало в 1236 году в результате разгрома его полчищами татаро-монголов Батыя. Издание может быть полезно студентам, аспирантам, преподавателям юридических и исторических факультетов, а также всем, интересующимся Средневековой истории России и государства Волжская Болгария. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
На рубеже 1962/1963 гг. СССР на неопределенный срок отложил проекты заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в «вольный город». Летом 1964 г. советская дипломатия окончательно перешла от идеи «вольного города» к концепции «самостоятельной политической единицы» Западный Берлин. Теперь острие советской политики было направлено не против позиций США, Англии и Франции в Западном Берлине, а против федерального присутствия в этом городе. После прихода к власти в СССР руководства Л. И. Брежнева советская политика в вопросе о Западном Берлине некоторое время оставалась такой же, как и во время «позднего Хрущева».