Революция 1917 года глазами современников. Том 1 (Январь-май) - [23]
Всеобщее избирательное право, не распространяющееся на женщин, на половину человечества, есть бессмыслица и обман. Между тем в целом ряде мировых культурных демократий этот обман как бы признается законным и разумным. Не только во Франции и Германии, признавших всеобщее избирательное право, женщины не пользуются политическими правами, но и в великой заатлантической республике справедливость восторжествовала не во всех штатах.
Россия в этом отношении идет впереди великих стран старой культуры. С 1906 года в Финляндии уже существует действительное всеобщее избирательное право, и женщины пользуются всеми правами. То, чем пользуются женщины Финляндии, не может не быть предоставлено женщинам остальных частей государства Российского. Для партии народной свободы этот вопрос, насколько нам известно, уже не представляет никакого вопроса. Права женщин признаны всеми. Женщины в отсутствие своих мужей, ушедших в окопы защищать родину, вели и свое хозяйство, работали на оборону, пополняли бреши, образовавшиеся в общественном хозяйстве вследствие убыли мужской силы. В той кровавой борьбе, которая десятилетиями велась, в борьбе с самодержавной властью за свободу России, женщины осуществили полное равноправие. И по естественному и по моральному праву женщина завоевала себе равноправие. Опыт близкой нам Финляндии, вслед за опытом американских и австралийских штатов, дал и практическое оправдание. В частности, опыт указывает, что наделение женщин правами всегда усиливало борьбу с алкоголизмом и проституцией. Так, конечно, будет и у нас. Надо ли распространяться, как важно России на заре своей свободной жизни утвердить трезвость среди населения, веками спаивавшегося в царских кабаках!..
Предоставление прав женщинам диктуется требованиями простейшей справедливости. Но и здравый политический расчет, и забота о культурном росте трезвой России побуждают нас возможно скорее и решительнее призвать женщин к политической деятельности, предоставив им права уже на выборах во всенародное Учредительное Собрание.
Речь. 1917, 17 марта. № 65.
Изгоев А.С. РЕВОЛЮЦИЯ И КУЛЬТУРА
Предчувствия и предсказания были. Самое сильное впечатление произвели слова П.Н. Милюкова, сказанные им в речи 16 декабря.
«Время не ждет, атмосфера насыщена электричеством, в воздухе чувствуется приближение грозы. Никто не знает, господа, где и когда грянет удар (голоса слева: “Верно. Правильно”)».
Через день был убит Распутин. Гроза приближалась. Я помню заседания фракции и центрального комитета партии народной свободы за последние два месяца. Они насыщены были революционными настроениями и предчувствиями катастрофы. Из уст казацкого депутата с правым уклоном впервые во фракции раздались откровенные слова: наши станичники говорят, что пора потянуть к ответу самого «полковника», сказать стране, что царь непригоден…
Но старую власть Бог покарал слепотой и глухотой. Она ничего не видела, не слышала, не слушала и не чувствовала. Царская семья все свои надежды возложила на распутинского ставленника, нервно-больного человека, в голове которого созрел план вызвать революционеров на улицы столицы и перестрелять их в полутора тысяч пулеметов, расставленных на крышах…
Собирая теперь мысленно все черты развертывавшихся перед нами величественных картин, восстановляя в памяти, как в три дня вырвавшийся из подземных недр России пожар спалил трехвековую монархию и весь созданный ею полицейско-помещичий строй, нельзя не видеть и не понять, что тут действовала сверхиндивидуальная воля.
Революцию сделал вышедший на улицу петроградский пролетариат, говорит одно из популярных, наивных объяснений.
Рабочие (с ними и впереди них, как видно по жертвам субботнего расстрела, была наша учащаяся молодежь) вышли на улицу, как выходили они и раньше. Но если бы казаки по-старому напали на них, а не обратили свои нагайки против полиции, если бы хоть один полк нашел в себе нравственные силы стрелять в народ, если бы войска просто уклонились от вмешательства, предоставив полиции разделываться с народом, — судьба февральского движения была бы та же самая, что и предыдущих волнений.
Но заговорила душа народа, одетого в серые солдатские шинели, громогласно заговорила совесть, запретившая братоубийство, и великий народ, три века сносивший тяжкое иго самодержавия, восстал. Настоящим революционером выступил тот, кто три дня тому назад искренно считал себя верноподданным царя и действительно был им. Жалким деревянным домиком показалось все это, с виду величественное, здание, построенное на голом насилии и обмане, и очищающий огонь в три дня пожрал его. А Россия немедленно заложила основы новой будущей власти, пока еще хилой, но жизнеспособной, любимой и святой, ибо с ней связаны наши надежды на спасение и процветание родины, наша вера в Россию. Огонь, пожравший Романовых и всю их государственную постройку, зажег в сердцах миллионов страстную любовь к России, тот самоотверженный патриотизм свободного гражданина, по которому так истосковались у нас истинно-государственные люди.
Как это случилось?
Революционный взрыв в лаве и пепле выбросил наружу лишь то, что уже было в недрах. Зародыши новой жизни уже росли…
История Невского края начинает свой отсчет не с 16 мая 1703 года — времени основания Санкт-Петербурга, — а с глубокой древности, с момента возникновения здесь центров торговли и пути «из варяг в греки». Автор прослеживает влияние исторических событий на судьбу Невского края, перекрестка Европы и Азии, указывает на отражение их в судьбе Петербурга. В основе книги — разработанная автором образовательная программа для средней школы, ее дополняют иллюстрации, карты, методические материалы. Книга адресована педагогам, студентам, школьникам, а также всем интересующимся историей.
В начале 1930-х гг. примерно шесть с половиной тысяч финнов переехали из США и Канады в Советскую Карелию. Республика, где в это время шло активное экономическое и национальное строительство, испытывала острую нехватку рабочей силы, и квалифицированные рабочие и специалисты из Северной Америки оказались чрезвычайно востребованы в различных отраслях промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и культуре. Желая помочь делу строительства социализма, иммигранты везли с собой не только знания и навыки, но еще и машины, инструменты, валюту; их вклад в модернизацию экономики и культуры Советской Карелии трудно переоценить.
В книге исследуются отдельные вопросы истории Средневекового государства и права Волжской Болгарии. Государство Волжская Болгария было основано болгарскими племенами в начале VIII в. в Среднем Поволжье и бассейне Камы, включало территории современных Чувашской республики, Татарстана, Башкирии, Удмуртии, Республики Мари Эл, Ульяновской, Нижегородской, Самарской и Саратовской, Пензенской областей, просуществовало более пяти столетий и пало в 1236 году в результате разгрома его полчищами татаро-монголов Батыя. Издание может быть полезно студентам, аспирантам, преподавателям юридических и исторических факультетов, а также всем, интересующимся Средневековой истории России и государства Волжская Болгария. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
На рубеже 1962/1963 гг. СССР на неопределенный срок отложил проекты заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в «вольный город». Летом 1964 г. советская дипломатия окончательно перешла от идеи «вольного города» к концепции «самостоятельной политической единицы» Западный Берлин. Теперь острие советской политики было направлено не против позиций США, Англии и Франции в Западном Берлине, а против федерального присутствия в этом городе. После прихода к власти в СССР руководства Л. И. Брежнева советская политика в вопросе о Западном Берлине некоторое время оставалась такой же, как и во время «позднего Хрущева».