Революция 1917 года глазами современников. Том 1 (Январь-май) - [16]
Вторая революция создает положение, при котором это осуществление не только возможно, но и правомерно.
Поэтому, если ревнители законности не по разуму при осуществлении прав свободного слова, прав собраний и союзов будут сейчас действовать «применительно» к старым нормам, будут искать замены старой опеки новой, то этим они покажут, что они совершенно не поняли смысла переворота.
Свободные граждане нового строя будут осуществлять свои права свободно, прибегая к органам власти лишь постольку, поскольку это требуется действительными интересами правового общежития. Не надо забывать, что новая власть не идентична старой, что комиссариат не есть участок, без разрешения которого русский гражданин не мог жить и дышать.
Но, осуществляя все публичные права немедленно, когда еще правительство не создало нового писаного права, русские граждане, к какой бы партии они ни принадлежали, будут помнить, что есть право неписаное, живущее в нашем сознании, свойственное всему культурному человечеству.
Мы не сомневаемся, что все, кто признает, например, абсолютную свободу собраний, без всяких ограничений и разрешений, все-таки не будут считать законными собраниями скопища людей, специально собравшихся для производства грабежей и насилия.
Это ясно само по себе, и те гражданские манифестации, которые происходили в последние дни, показывают, как неоснователен страх пред свободным осуществлением публичных прав. Внутреннее чувство права, мы не сомневаемся в этом, свойственно громадному большинству. Но все же это нужно подчеркнуть, нужно сейчас при отсутствии твердых норм <1 слово дефект печати> иметь внутреннюю дисциплину, необходимо соблюдать самим те рамки, которые неизбежны при самом свободном режиме и которые устанавливаются не интересами правительства, как это было раньше, а уважением к интересам своих сограждан.
Это свободное самоограничение, конечно, нисколько не может стеснить действительной свободы, которая должна осуществляться широко и в области собраний, организации, профессиональной и политической, в сфере печати.
Не приходится, конечно, говорить, что такое состояние вызывается переходным временем после падения старого режима, и что Временному Правительству незамедлительно предстоит задача издать правовые нормы, прочно закрепляющие завоевания революции, предоставляющие гражданам все блага гражданской свободы в самом широком их объеме и дающие полный простор для развития культурных и материальных сил страны.
Речь. 1917,9 марта. № 58.
ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ДЕМОКРАТИИ
Падение старого режима должно ознаменоваться не только сменою лиц и преобразованием учреждений. Оно должно сопровождаться полным обновлением общественного правосознания. Кроме революции политической, нам нужна революция в умах. Завоевания революции только в том случае будут прочны, если параллельно с государственным переворотом совершится переворот в психологии русских обывателей, призванных стать гражданами свободной России. Старый строй рухнул, потому что лишился общественного признания. Новый строй укрепится только в том случае, если будет поддержан всей коллективной силой организованного общественного мнения.
Нам всем очень хорошо знакома наша обывательская психология дореволюционного периода. Отчуждение власти от народа, противопоставление командующего государства повинующемуся обществу приводило к тому, что обыватель чувствовал себя стоящим совершенно в стороне от государственного, казенного дела. Это состояние оскорбительное и нестерпимое для людей, дорвавшихся до уровня сознательной гражданственности, имело свои удобства для серой обывательской толпы. Оно благоприятствовало апатии, бездеятельности и лени и освобождало от чувства ответственности. Обыватель полагался на городового, стоящего на перекрестке, на чиновника, работающего в канцелярии, да еще на тех чудаков и фантазеров, которые брались за работу в общественных организациях, а сам прозябал в спокойствии и безразличии. Со времени государственного переворота никто в России не вправе чувствовать и вести себя обывателем. Обывателей больше нет. Мы все стали гражданами. Вместе с тем исчезло и противопоставление — «мы» и «они». Могущественнейший из абсолютных монархов мог сказать: «Государство — это я». Державный народ, принимающийся за создание демократического государственного порядка, провозглашает: «Государство — это мы». Его положение дает ему огромные права. Но оно налагает на него и огромную ответственность.
Могучее развитие общественной самодеятельности во всех областях городской жизни, о котором каждый день рассказывает нам газетная хроника, свидетельствует, что население столицы в полной мере сознает свои права и чувствует лежащую на нем ответственность. Сообщения из провинции говорят, что там происходит тот же самый процесс. Для России наступает эпоха самодеятельности и самоуправления. Общественная энергия естественно направляется прежде всего на удовлетворение ближайших, повседневных нужд и потребностей. Разрушен механизм старой полиции, выродившейся в аппарат политического сыска и профессионального взяточничества. Общество создает свою добровольческую милицию. Обанкротились старые казенные органы, ведавшие продовольственным делом. Общество образует свои комитеты, советы, комиссариаты, которые стремятся урегулировать снабжение населения продуктами питания. Будущему законодателю предстоит трудная, но и благодарная задача использовать этот общественный подъем и найти наиболее целесообразные формы и средства для направления, для «канализирования» этой «живой воды» общественной энергии.
