Революция 1917 года глазами современников. Том 1 (Январь-май) - [102]

Я мог бы продолжать этот перечень задач нашего аграрного строительства, но уже из сказанного видно, насколько далеко за пределы только земельной реформы выходит работа, лежащая перед нами.

Аграрный вопрос, стоящий перед нами, значительно шире вопроса земельного, хотя последний, благодаря присущей ему социальной остроте, может на долгое время вытеснить из общественного внимания все остальные вопросы, связанные с приложением народного труда к земле.

Власть народа. 1917, 19 мая. № 18.

Локоть Т.В. ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА

Это — не угроза будущего, не тот «крайний случай», о котором говорил Церетели, а несомненный факт настоящего, самая живая действительность. Россия переживает, — вместо политической революции, которая при успешном для страны ее ходе, могла бы встретит сочувствие и поддержку в широких кругах населения, — крайне болезненный период потуг на коренные социальные реформы — в духе социалистических учений, при явном, почти исключительном господстве социал-демократов. А ведь это, по теории социал-демократов, и есть так называемая диктатура пролетариата.

Конечно, и история, и современное культурное русское общество едва ли признают действительной, главной и политически ответственной силой в этой диктатуре настоящую пролетарскую массу, тот миллионный рабочий класс, который — несмотря на всю остроту социальных противоречий в России — с полной искренностью, истинно государственным чутьем, если не сознанием, стойко поддерживал до революции живое и решительное стремление России к победе в разразившейся мировой войне, а теперь, когда хлынула волна революции, и вождями пролетариата в его государственном служении оказались не представители государственной власти, а лишь партийные вожди, тот же самый русский пролетариат как будто заговорил уже не о победе России, а лишь о мире «без аннексий и контрибуций»!

Нет! Подлинный пролетариат, русские пролетарские массы, еле-еле еще лишь раскрывающие свои политические очи, еле-еле постигающие еще лишь азбуку политической мысли, по совести, не несут на себе ответственности ни за «диктатуру пролетариата», ни за все те реальные, фактические последствия, которые влечет эта диктатура для России! Еще менее ответственны многомиллионные крестьянские земледельческие массы, которые — согласно учению социал-демократов — даже и не причисляются к «пролетариату» и только из тактического удобства сейчас как будто тоже зачислены в «революционный пролетариат». Но кому же не известно, что не только крестьянство, обладающее землей и капиталом, хотя бы самым жалким, но все же дающим возможность вести хозяйственно-самостоятельное земледельческое производство, но даже и сама партия социалистов-революционеров и примыкающих к ним трудовиков, народных социалистов и т. п., причисляются социал-демократами к «мелкой буржуазии»!

И причисляются, должны сказать мы, совершенно правильно. И классовые интересы, и социальный уклад, и политическая психология у «настоящего» пролетариата и у земледельческой мелкой буржуазии — в весьма значительно степени различны, даже противоположны. Легче и больше сходятся, конечно, интеллигентные представители этих двух социалистических лагерей. Насколько в мирное время социал-демократическая и социал-революционная интеллигенция теоретически почти непримирима, настолько же в бурные времена она легко «объединяется», быстро изыскивает «общую платформу», и в народные массы дружно бросается тот грубо схематический, агитационный демагогический лозунг, который все человечество делит на два абсолютно непримиримых класса: класс буржуазных капиталистов, хозяев, эксплуататоров с одной стороны, и класс трудового пролетариата, класс эксплуатируемых — с другой стороны! При таком упрощенном делении человечества на два лагеря — на эксплуататоров и эксплуатируемых — трудовые массы, при общей бедности и малокультурности народа, особенно чувствительно относящиеся к социальным противоречиям капиталистического строя мирового хозяйства, особенно легко воспринимают боевые революционные лозунги социалистических партий, и истинная социальная революция, если только у нее находятся интеллигентные вожди, получает реальную почву! Эти вожди принимают на себя ответственность за реальные результаты социальной революции, и, конечно, формулируют свое руководительство ею как «диктатуру пролетариата».

Но, повторяем, нет и не может быть сколько-нибудь сознательных социалистов, которые — не по «тактике», а по совести, по убеждению — сами верили бы в то схематическое деление человечества на два лагеря — на эксплуататоров и эксплуатируемых, на буржуазию и пролетариат, — которое они бросают в народные массы в качестве боевого революционного лозунга, в качестве искры, которая должна зажечь социальный пожар! Для всякого, не только «буржуазно» мыслящего человека, но и для всякого мыслящего социалиста, конечно, совершенно очевиден факт крайней пестроты, крайней дифференциации, как тех слоев населения, которые революция для схемы — объединяет именем «пролетариата», так и тех слоев, которые окрещиваются именем «буржуазии».

Разве одно и то же — и в экономическом, и в культурном отношении — пролетариат английский и пролетариат русский, а тем более — пролетариат других стран, еще более экономически и культурно молодых или отсталых? Разве в среде того же английского пролетариата нет деления на группы экономически более сильные и более слабые, и разве эти группы — даже в среде такого высококультурного и богатого пролетариата, как английский, во всем экономически и политически солидарны? А в среде нашего, русского рабочего пролетариата разве однородны и действительно солидарны группы каких-нибудь поденщиков и группы квалифицированных рабочих — цеховых мастеров, старост, конторщиков и т. д.?