Революционер на паровом ходу - [23]

Он указывал рукой в толпу перед собой. Там произошло движение, как будто люди расступались, пропуская кого-то. Шевеление приблизилось к трибуне. Агитатор протянул руку и вытянул из толпы Франциска. Тот встал поустойчивее, поклонился. Его волосы были измазаны рыжими пятнами.

— Внемлите мне люди! — обратился он, и люди притихли. — Вы видите, я действительно пострадал. Меня, в самом деле, побили. Но, — перекрикивая шум, закричал он. — Избили меня не городовые, а вот такие молодчики, вроде этого болтуна!

Он указал рукой на агитатора. Любой на этом месте умер бы от стыда. Быть уличённым в такой откровенной лжи. Карл не мог представить себе большего позора. Но агитатор ловко схватил старика за руку, скрутил её, да и столкнул Франциска куда-то за трибуну.

— Это провокатор режима! — крикнул он. — Товарищи, бейте его!

За трибуной происходило активное шевеление.

— Да нельзя же так с пожилым человеком! — взвизгнул тонкий женский голос.

— В самом деле, хватит со старика, — поддержал мужской бас.

Агитатор мгновенно сориентировался в изменившимся настроении толпы.

— Гоните этого провокатора с площади, товарищи! — провозгласил он. — Таким мерзавцам нет места среди нас!

Карл подпрыгивал, пытаясь понять, что происходит там. Единственное, что он смог разобрать среди шума, это выкрики «Проваливай», как будто постепенно удалявшиеся от него. Раз кричат, то должно быть, Франциск жив и может идти на своих двоих. Уже это хорошо. Ведь всё могло закончиться куда хуже. Да ведь он, собственно, и не знает, насколько досталось его старому другу на этот раз. Франциск нуждается в срочном врачебном осмотре. Нет. Прежде нуждается в том, чтобы вытащить его из толпы, не дав сцепиться языками ещё с кем-нибудь из местных горячих голов.

И Карл начал медленное продвижение через бурлящее людское море. Прямых путей тут не существовало. Площадь, которую в обычное время он легко пересёк бы за минуту-другую, теперь стала реками и протоками среди скал и рифов трибун и шатров. Он никак не мог пройти прямо, и был вынужден лавировать, как лавирует дирижабль в воздушных потоках. А они несли его то туда, то сюда.

А хуже всего, что в толчее, он совсем потерял из виду теснимого бунтарями Франциска. Хотя б примерно понять, в какой стороне теперь его искать?

— Эй, парень, чего стоишь как неродной? Не бойся, заходи смело!

Карл оглянулся на окликнувшего его. Возле ближайшего шатра сидел на грубо сколоченном деревянном ящике человек, по виду похожий на приказчика.

— Ты же хочешь записаться в дружину, парень, — сказал человек почти утвердительно.

Карл уже хотел было ответить «нет», да вовремя сообразил, что в данной обстановке это не самое мудрое решение.

— По правде сказать, — начал он уклончиво. — Этот вопрос я ещё для себя не решил.

— Да нечего тут раздумывать, — решительно заявил приказчик. — Заходи и записывайся. Или ты не хочешь помочь делу революции?

Карлу захотелось сказать, что уж его помощь революции была поважнее, чем этот приказчик, со своим шатром, так напоминавшим цирковой балаган. Да говорить то было нельзя. И молчать тоже нельзя.

— Послушай, товарищ, — сказал тогда Карл, заговорщицки приблизившись к приказчику. — Я ищу тут своего друга…

— Твой друг наверняка уже записался в дружину, — тут же перебил его человек. — Скажи мне его имя?

— Франциск, — ответил Карл.

— Ну вот, точно помню, Франциск уже записался. Да я сам выдал ему снаряжение. И отправил в патруль. Так что записывайся и ты.

— Но когда же он успел записаться? — недоумевал Карл.

— Да вот утром ещё.

Тут Карлу всё стало ясно.

— Послушай, товарищ, — заметил он тихо. — А если я скажу, что это не тот Франциск, то ты вспомнишь, что был ещё другой, верно? И скажешь затем, чтобы я взял снаряжение, и тоже отправился в патруль? Зачем это тебе так нужно?

— Ну как, — принялся объяснять тот. — Вот это щит из досок. Ты не смотри, что он такой неказистый. Всё хоть какая да защита. И вот дубинка. А кто себя хорошо покажет, тем и более серьёзное снаряжение выдают, — подмигнул он.

— Я не про то, — сказал Карл. — Зачем это нужно лично тебе? Вот ты сидишь тут, зазываешь всех в дружину правдами и неправдами…

— Да ты шпи… кха-кха-кха…

На этот раз Карл бил первым. Может, он и не был атлетом, но уж куда нужно ударить, чтобы заставить человека на некоторое время заткнуться, ему, прилежно изучавшему анатомию, было известно.

— Я революционер! — сказал он громко. — Проверял твою бдительность. С бдительностью у тебя плохо, товарищ. Придётся доложить об этом кому следует.

— Не губи, — прохрипел приказчик, удерживая Карла за рукав. — У меня жена, дети. А тут и так платят гроши. Но где ещё я смогу заработать в эти дни, когда вся торговля встала?

Карлу всё стало ясно вторично за этот день. Этому бедолаге платят за каждого записавшегося в дружину. И он готов набрать кого угодно.

— Ладно, товарищ, — сказал он, с трудом отцепляя руку от своего сюртука. — Но впредь не допускай ошибок. Бери только идейно стойких.

— Как изволите, — ответил тот.

Вот и вся революция. Появился новый начальник, и приказчик тут же готов перед ним раскланяться. Как кланялся перед прежним. Никаких перемен.