Революционер на паровом ходу - [21]

Приободрив себя такими мыслями, Карл принялся разгуливать по улице, сжимая рукоять спрятанного за пазухой смертоносного оружия. На счастье никаких происшествий не случалось. Ночной холодок уже начал пробирать его, когда послышался скрип засова, и дверь магазинчика раскрылась. На улицу выглянули Роза, а следом за ней Эрхард с мешком на спине. Карл тотчас поспешил к ним.

— Вы здесь, Карл? — окликнула она его тихо.

— Да, это я, — ответил он так же приглушённо.

— Мы закончили, — сообщила она ему. — Не беспокойте своего курьера, эти валики мы доставим сами. Пистоль при вас?

— Да, вот он.

— Давайте. Он нам может пригодиться этой ночью.

— Роза, — горячо прошептал он. — Вы рискуете. Дозвольте мне сопроводить вас.

— Нет, — ответила она. — Этого я вам позволить не могу. Вы очень полезны для нашего дела, Карл. Вы и ваша машинка звукозаписи. Берегите себя. Лучше всего вообще не покидайте магазин. Ждите меня тут.

Эрхард уже отошёл на пару шагов, и теперь всем своим видом выражал нетерпение, бросая выразительные взгляды. Она уже обернулась к нему, отвернувшись при том от Карла.

— Но ежели, — задержал он её, притронувшись к её руке против всяких приличий. — Ежели мне потребуется встретиться с вами?

Она задумалась.

— Хорошо, — наконец решилась она. — Вы доказали свою преданность делу. Я дам вам явку.

— Простите?

— Ах, вы совсем не знаете революционной терминологии. Впрочем, не важно. Помните тот ресторанчик, где мы с вами провели нашу первую встречу?

— Конечно, как я мог бы такое забыть!

— Вот и замечательно. В случае крайней необходимости можете явиться туда. Скажите швейцару «Я жду Розу, стол должен быть забронирован». По этому паролю вас узнают. Но, предупреждаю, это только в случае крайней необходимости.

Глава X – Площадь революции

— Прежде ты не запирался, — заметил ему Франциск, едва Карл распахнул перед ним дверь.

— Извини, старина, просто не выспался. Вот и решил тут прикорнуть чуток.

— Опять на прилавке? А что ж не в своей кровати? Ведь квартира рядом, всего и надо, что войти в парадный, да подняться на несколько этажей. И спи-отдыхай сколько душе угодно.

Спросонья Карлу совсем не хотелось никаких препирательств. Тем более из-за таких пустяков, что он опять заснул на прилавке.

— Молчишь? Я бы подумал, что ты тут всю ночь охранял свой магазин…

Как он был недалёк от правды. Но Карл хранил молчание.

— Только, думается, дело не в товаре. А в ней. Она из тебя верёвки вьёт, парень. Молчишь? И правильно, чего тут говорить. Помяни моё слово, добром эта затея не кончится. Ты слышал, вчера бургомистра шлёпнули? Говорят, городовой выстрелил в него…

— Что за чушь! — воскликнул Карл. — Я же сам там был и всё видел. Кто-то из толпы швырнул камень и нечаянно попал ему в висок.

— Эвона как! — удивился курьер. — А там, на площади, нынче цветы возлагают на место гибели безвинной жертвы режима. Произносят речи о провокаторах. И требуют от властей выдать убийцу для справедливого народного суда.

— Что за чушь, — повторил Карл.

— Это ещё цветочки, — заверил его старик. — Я там послушал разговорчики. Так, доложу я тебе, молодёжь совсем сбесилась. Уже говорят, надо мол, всё отнять и честно разделить. Между всеми. Я стоял да посмеивался, а эти сорванцы мне и говорят, уйди, мол, дед, когда будем экспроприировать девиц, тебе всё равно не достанется, ты слишком старый.

— Экспроприировать что?

— Не что, а кого! — гаркнул Франциск. — Девиц, им, видите ли, охота экспроприировать. Понял, да? Какие там нравы.

— Поверить не могу, — произнёс Карл, обхватывая голову руками. — С этим точно надо что-то делать. Так, который сейчас час. Да в какой же карман я убрал брегет… Франциск! Но цепочка порвана.

— Плакали твои часики, — заметил старик.

— Как же это могло случиться? Да пожалуй, это когда меня побили на площади.

— Что? Побили тебя? Понял теперь, что такое бунт? И часики твои экспроприировали на благо революции. Рад?

— Видимо некоторые ошибки и жертвы неизбежны, — вяло защитился Карл.

— Ну, тогда утешай себя этой чушью и дальше. А я, собственно, пойду, если заказов на сегодня нет.

— На сегодня нет, — подтвердил Карл.

— Вот как? — удивился старик. — Ну, тогда, и в самом деле, пойду, пожалуй. Погляжу, что творится. Кстати, сказывают, на вокзале все поезда встали. Машинисты залили топки паровозов. Теперь их три дня заново разводить. Так что столица, почитай, напрочь отрезана от страны.

— Остаются ещё воздушные перевозки, — машинально заметил Карл.

— И много ты навозишь дирижаблями? Парень, ты прикинь, сколько в столице живёт народу. И сколько они жрут каждый день. Это ж прорва! Всё, приплыли. Завтра же цены на продовольствие взлетят до небес. Если только, конечно, правительство что-то не сделает прямо сегодня. Хотя не представляю, что оно может сделать? Уж если в самом центре столицы убивают безнаказанно её бургомистра… Нет, эта власть долго так не протянет. Либо она покажет свои клыки, либо её загрызут другие хищники.

С этим Франциск ушёл, оставив Карла сожалеть об утерянном брегете. Не хотелось верить, что его обворовали те юнцы на площади. Это неприятно било по самолюбию, что он, взрослый мужчина в полном расцвете сил, и вдруг стал лёгкой добычей шайки подростков. И вдвойне уязвляло, что этот грабёж был произведён под революционные лозунги. То самое дело, которому Карл посвящал себя, ради которого рисковал этой ночью с пистолем в руках. И вдруг эта цель его жизни так мстительно и болезненно ударила по его ранимому чувству собственного достоинства.