Ревизия командора Беринга - [3]
Сразу слетел сон с Беринга.
— Зови сюда! — сказал. — И научись звания, дубина, различать. Чириков ещё унтер-лейтенант!
— Уже лейтенант, герр капитан! — весело сказал Чириков, входя в комнату. — Хотя линии и не дошло до меня, но вчера написан в лейтенанты и утверждён помощником в экспедицию!
С мороза на щеках Чирикова горел румянец, а глаза молодо блестели.
— Садись, Алексей Ильич... — сказал Беринг. — С производством поздравляю и назначению рад. Из всех предложенных кандидатурой вы со Шпанбергом самые способные... Что тут без меня было? Докладывай...
— К выступлению экспедиция готова, герр капитан! — ответил Чириков. — Восемь фальконетов да ядра к ним... Девяносто дрейфгаглов... Паруса... Шхивы...
Канаты... Шесть якорей по девять и одиннадцать тонн... Всё погружено на подводы.
— Навигационные приборы в исправности получил?
— Исправные, герр капитан! Сам проверил.
Быстро и чётко отвечал Чириков на вопросы. Слава Богу, всё исполнил, ничего не упустил. Смущало только, что старался не смотреть при этом на Беринга. Взглянет быстро и тут же отведёт глаза.
— Хорошо, Алексей Ильич... — вздохнул Беринг. — Коли готов, то завтра и выступай. Проверять не буду. Езжайте с Богом до Вольгеды... Там подожди меня и Шпанберга. Пусть команда отдохнёт.
— Будет исполнено, герр капитан! — сказал Чириков и снова отвёл глаза в сторону.
Только отпустив Чирикова, понял Беринг, что смущало лейтенанта. Кружевной чепчик Ионаса прилип к шубе и нелепо повис на груди Беринга.
Стряхнув его, Беринг расстегнул шубу. Нет... Хотя и нагрелась печь, теплее не стало. Только сырость появилась. Погасли на стенах искорки изморози, сырыми пятнами расползлись по холсту...
Стащив с головы парик, Беринг снова опустился на лавку, погрузился в полусон воспоминаний...
2
Петру шёл тогда пятьдесят второй год, но жизненные силы императора были уже на исходе. Ещё во время непомерно затянувшихся торжеств но поводу Ништадтского мира близкие к Петру люди стали замечать: царь сделался задумчив, часто звал к себе то священника, то доктора.
Он и немыслимые увеселения придумывал, кажется, только для того, чтобы не оставаться наедине с невесёлыми мыслями. Не смолкали за степами дворца безысходно горькие песни:
И бессмысленными казались тогда Петру принесённые страной жертвы. Ведь ещё в Амстердаме, постигая плотницкие науки, он мечтал: коли твёрдо встанет страна на море, сделается такой же богатой и сильной, как и те государства, где довелось побывать. И тогда исполнятся слова, которые, не кривя душой, сказал он о себе: «О Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе для благосостояния нашего».
Но где они — блаженство, слава, сытость, хотя и блестяще одержанная страною победа? Почему не становится похожей на Европу держава, хотя и удалось выйти к Балтике, хотя и населил он Петербург привезёнными из Европы иностранцами?
Думая так, грозный царь становился растерянным, как ребёнок, который долго добивался заветной игрушки и вот, получив её, видит, что игрушка ничего не умеет делать из того, что он насочинял про неё.
Пётр не умел ждать.
Всегда главным врагом царя было время. С ним он боролся всю жизнь, судорожно торопя начатое ещё отцом дело, но всегда время побеждало, потому что победить время нельзя.
Когда Пётр думал об этом, лицо искажалось судорогой, бешеными становились глаза, а плечо начинало дёргаться.
В одну из таких минут приказал царь снаряжать посольство к пиратам Мадагаскара, чтобы, приняв их в русское подданство, наладить сулившую великие барыши морскую торговлю с Индией.
К счастью, снаряженные в далёкий путь фрегаты едва не затонули и после первого же шторма на Балтике вернулись назад. Тем не менее о торговом пути в Индию Пётр не забыл.
Лихорадочно придумывал всё новые и новые экспедиции.
Адмирал Апраксин, докладывавший о текущих делах, заметил, что император рассеян, и засомневался, стоит ли, исполняя просьбу Дмитрия Николаевича Сенявина, хлопотать о возвращении на флот капитана Беринга. Нерешительно перевернул в своей папке рапорт.
— Ещё что?! — заметив это движение, резко спросил Пётр.
— Отставленный от службы в январе сего года капитан второго ранга Витус Беринг просит о зачислении на флот...
Пётр нахмурился, что-то припоминая:
— Это который сам подавал в отставку?
— Точно так! — отвечал Апраксин.
— Какой же он капитан, коли решения меняет беспрестанно?
— Осмелюсь доложить: в отставку Беринг от несправедливой обиды просился. Ваше императорское величество изволили повелеть: иноземцев, которые в нашей службе токмо временно, снизить рангами против русских людей. Под действием сих мер и находился капитан Беринг. А теперь он обязался до смерти у нас служить.
Пётр молчал, и Апраксин осторожно добавил:
— Беринг весьма искусный мореплаватель. С Белого моря в Балтику корабль водил. В Ост-Индию ещё до русской службы вояж имел.
— В Ост-Индию? — Пётр взял беринговский рапорт и быстро пробежал глазами. С обеими Индиями соединялось государство теми бесконечным сибирскими землями, что, как в сказке, без сражений, без крови, без истощения народного были добыты отцом и прежними царями. Пётр никогда не был в Сибири, и сейчас он, привыкший всё видеть своими глазами, снова почувствовал смутное раздражение, не умея представить несусветную даль подначальной земли. Всегда ему казалось, что всё в Сибири устроено неправильно, на авось... В одну из таких минут, три года назад, Пётр приказал повесить перед окнами Юстиц-коллегии сибирского губернатора М. П. Гагарина, заподозренного в «великом воровстве». Восемь месяцев провисел в петле князь, но и этого Петру показалось мало. Он приказал укрепить полуистлевшее тело Гагарина железной цепью и снова поднять на виселицу.
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Исторический роман известного петербургского писателя Николая Коняева воскрешает события трёхсотлетней давности — время церковного раскола. Автор исследует истинные причины этой национальной трагедии, разрушает стереотипы, навязанные идеологией прошлых лет.Книга Н. Коняева, являясь результатом тщательного изучения архивных документов, представляет собой редкий пример живо написанной, увлекательной и одновременно познавательной исторической хроники.
Книга рассказывает о жизни и замечательной деятельности выдающегося русского флотоводца, адмирала Федора Федоровича Ушакова — основоположника маневренной тактики парусного флота, сторонника суворовских принципов обучения и воспитания военных моряков. Основана на редких архивных материалах.
«…Хочу рассказать правдивые повести о времени, удаленном от нас множеством лет. Когда еще ни степи, ни лесам конца не было, а богатые рыбой реки текли широко и привольно. Так же и Воронеж-река была не то что нынче. На ее берегах шумел дремучий лес. А город стоял на буграх. Он побольше полста лет стоял. Уже однажды сожигали его черкасы: но он опять построился. И новая постройка обветшала, ее приходилось поправлять – где стену, где башню, где что. Но город крепко стоял, глядючи на полдень и на восход, откуда частенько набегали крымцы.
Роман Д. С. Мережковского (1865—1941) «Воскресшие боги Леонардо да-Винчи» входит в трилогию «Христос и Антихрист», пользовавшуюся широкой известностью в конце XIX – начале XX века. Будучи оригинально связан сквозной мыслью автора о движении истории как борьбы религии духа и религии плоти с романами «Смерть богов. Юлиан отступник» (1895) и «Антихрист, Петр и Алексей» (1904), роман этот сохраняет смысловую самостоятельность и законченность сюжета, являясь ярким историческим повествованием о жизни и деятельности великого итальянского гуманиста эпохи Возрождения Леонардо да Винчи (1452—1519).Леонардо да Винчи – один из самых загадочных гениев эпохи Возрождения.
«… – Сколько можно писать, Рембрандт? Мне сообщили, что картина давно готова, а вы все зовете то одного, то другого из стрелков, чтобы они снова и снова позировали. Они готовы принять все это за сплошное издевательство. – Коппенол говорил с волнением, как друг, как доброжелатель. И умолк. Умолк и повернулся спиной к Данае…Рембрандт взял его за руку. Присел перед ним на корточки.– Дорогой мой Коппенол. Я решил написать картину так, чтобы превзойти себя. А это трудно. Я могу не выдержать испытания. Я или вознесусь на вершину, или полечу в тартарары.
«… Жизнь викингов была полна приключений на больших просторах суши и моря. Бывая в различных странах, я пытался увидеть какие-нибудь следы их, чтобы лучше понять, что же это были за люди. Ведь любопытно, например, что осталось от эпохи викингов в Швеции и Дании, Финляндии и Иране, Египте и Тунисе, во Франции и Англии, в Болгарии и Ливане… Не упускал я из виду викингов и в Эстонии, на Нижней Волге и Каспии, на днепровских берегах и в Новгороде…А что говорить о знаменитых сагах, посвященных далеким, далеким временам, в частности, о сагах Снорри Стурлусона? Это несомненно правдивые рассказы о повседневном житье-бытье и битвах викингов.
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.Сын короля Сигизмунда I и супруги его Боны Сфорца, Сигизмунд II родился 1 августа 1520 года. По обычаю того времени, в минуту рождения младенца придворным астрологам поведено было составить его гороскоп, и, по толкованиям их, сочетание звезд и планет, под которыми родился королевич, было самое благоприятное.
В увлекательнейшем историческом романе Владислава Романова рассказывается о жизни Александра Невского (ок. 1220—1263). Имя этого доблестного воина, мудрого военачальника золотыми буквами вписано в мировую историю. В этой книге история жизни Александра Невского окутана мистическим ореолом, и он предстаёт перед читателями не просто как талантливый человек своей эпохи, но и как спаситель православия.
Роман Александра Бородыни «Крепостной шпион» — остросюжетный исторический детектив. Действие переносит читателя в российскую столицу времён правления императора Павла I. Масонская ложа занята поисками эликсира бессмертия для самого государя. Неожиданно на её пути становится некая зловещая фигура — хозяин могучей преступной организации, злодей и растлитель, новгородский помещик Иван Бурса.
Автор книги Борис Алмазов не только талантливый писатель, но и известный деятель казачьего движения , атаман. Поэтому в своем новом романе он особенно колоритно и сочно выписывает детали быта казаков, показывает, какую огромную роль сыграли они в освоении сибирских пространств.
Иван Грозный... Кажется, нет героя в русской истории более известного. Но Ю. Слепухин находит новые слова, интонации, новые факты. И оживает Русь старинная в любви, трагедии, преследованиях, интригах и славе. Исторический роман и психологическая драма верности, долга, чувства.