Ревейдж - [49]

больно. Ты больше не хочешь причинять мне боль.

Его рука, лежащая на мужском достоинстве, замерла, а голова склонилась набок, наблюдая за мной. Его потемневшие глаза с любопытством изучали меня. Мое сердце

забилось быстрее.

— Валентин? — попробовала я еще раз. — Борись с этим. Ради меня… Зои.

Все тело монстра внезапно замерло, и мне показалось, что я уловила вспышку

узнавания в его взгляде. Но он все же сделал шаг вперед, схватив меня за волосы. Слезы

потекли по моим щекам, и я закрыла глаза. Я не хотела видеть его лицо, когда он возьмет

мой рот против моей воли.

Затем с резким оглушительным ревом монстр откинул мою голову назад, его руки

упали.

Открыв глаза, я потрясла головой, пытаясь очистить глаза от слез, когда увидела, что

он отшатнулся. Мое сердце бешено колотилось, пока я наблюдала, как он схватился за

голову. С его губ срывались болезненные стоны и рычания, затем руки потянулись к

ошейнику.

Надежда стала разгораться во мне, когда его пальцы опустились ниже ослабевшего

металла, и он начал тянуть. Лицо монстра покраснело, пока все его тело не затряслось в

попытке освободиться от ошейника. Но не успел он сорвать ошейник, как снова схватился

за голову, боль была очевидна, когда он ударял себя кулаком по голове.

Он упал на пол, и я с нетерпением ждала, что он будет делать дальше. Я молилась, чтобы, когда он, наконец, поднимет голову, я увидела ярко-голубые глаза. Но мне не

могло так повезти. Когда монстр поднял голову, его зрачки все еще были расширенными

и кровоточили в кристально-голубых радужках. Сжав кулаки, он оттолкнулся от пола и

подошел ближе.

Я сглотнула, увидев выражение чистой ненависти на его лице, и вскрикнула, когда

его рука скользнула вверх и ударила по веревке надо мной. Затем его рука опустилась на

мой живот и пробралась между ног.

— Нет, — прошептала я.

Пальцы монстра пробежались по моим лобковым волосам, и он прошипел:

— Имя.

Это было странно, потому что даже напуганная, я заметила разницу между голосом

Валентина и монстра. Монстр был холоден, никаких чувств в тембре его голоса.

Напротив, нотки в голосе Валентина были очевидны, тон выражал перемену настроения, чувств, даже сожаление.

Как только эти мысли пришли мне в голову, монстр прижал свои пальцы ближе к

моим складкам. Я зажмурилась, молясь, чтобы все, что он сделает дальше, закончилось

быстро. Затем внезапно рука монстра остановилась, прежде чем он коснулся меня. Я резко

открыла глаза. Я боролась за дыхание, сжимаясь от страха. Все мое внимание было

приковано к чудовищу, которое снова схватилось за голову и упало на пол.

Его тело подергивалось. Из его горла вырывались болезненные стоны. Пот лился с

его тела. Как и прежде, его руки тянулись к ошейнику на шее. Его руки все тянули и

тянули металлическое кольцо, удерживающее его шею, пока каждый мускул не задрожал

от напряжения.

Он тяжело дышал, пока не поднял голову. Сквозь меня смотрели кристально-голубые глаза.

Мое сердце заколотилось от облегчения, и, сумев обрести дар речи, я прохрипела:

— Валентин.

Валентин покачал головой. Затем его расфокусированные глаза остановились на

мне. Я видела, как он впился в меня взглядом. Я видела, как исказилось его лицо, когда он

обнаружил меня связанной. Я поморщилась, представив себе, как выгляжу, подвешенная

таким образом.

Внезапный душераздирающий рев вырвался из его рта, и он вскочил на ноги. Он

отпустил ошейник и подошел к сундуку, стоявшему в углу комнаты. Я затаила дыхание, молясь, чтобы чудовище не вернуло себе контроль. Когда Валентин выпрямился, в руке у

него был нож. Мой желудок сжался, когда он начал приближаться ко мне, но как только я

заметила, что его глаза все еще кристально голубые, мое сердце подпрыгнуло от

облегчения.

Валентин вздрагивал с каждым шагом, направляясь ко мне. Я видела, как из-под

металлического ошейника текла кровь. Страх сковал меня, когда я поняла, что кожа под

ним порвана.

— Валентин, — прошептала я, когда он был уже в нескольких шагах от меня.

Челюсть Валентина напряглась, и, высоко подняв руку, он стал перерезать веревку

надо мной. Я вскрикнула, когда веревка, удерживающая меня в плену, дернула мое тело.

Я побледнела от боли. Но Валентин продолжал рубить веревку; он рубил до тех пор, пока

последним ударом не перерезал веревку, и я упала на кровать. Найдя силы в отчаянной

потребности освободиться от своих оков, я размотала веревку на груди и руках и

прикусила губы от боли, когда кровь стала наполнять мои мышцы.

Увидев брошенный на кровати нож, я потянулась вперед и дрожащими руками

перерезала веревку на лодыжках. Как только веревка разорвалась пополам, я сбросила ее с

ног.

Перегнувшись через край кровати, меня вырвало на пол. Чувствуя головокружение

от пережитого страха, я перекатилась на бок. Когда подняла голову, то увидела

Валентина, прислонившегося спиной к ближайшей стене. Его голубые глаза были полны

сострадания, а руки дрожали, когда он смотрел на меня.