Ревейдж - [50]

— Зоя, — прошептал он, и стыд засиял в его теперь уже ясных глазах.

Я попыталась заговорить, хотела, но его массивное тело начало трястись. Я

наблюдала, как его губы сжались, а руки поднялись к ошейнику. Это было странно, но, когда Валентин начал дергать металлический ошейник, изо всех сил пытаясь разорвать

его, его глаза были сосредоточены на моей груди. Не понимая, на что он уставился, я

сумела посмотреть вниз, только чтобы увидеть свою кожу, покрытую красными следами

зубов.

Валентин издавал разочарованные стоны. Он тянул себя за ошейник, ноги слабели с

каждой попыткой. Струйки крови начали вытекать из-под ограничивающего его шею

металла. Когда ошейник дюйм за дюймом сдирал с него кожу, я видела, как с новой силой

в нее вонзаются иглы.

Увидев, что Валентин упал на колени, а металлический ошейник наполовину свисает

с его шеи, я заставила себя подвинуться к краю кровати. Мне нужно было, чтобы он

прекратил. Его лицо было ярко-красным от усилия снять ошейник, и капилляры лопались

в белках его глаз, красный цвет заменял белый.

Я уже открыла было рот, чтобы сказать ему, чтобы он прекратил, когда с последним

прерывистым ревом металлический ошейник с глухим стуком упал на пол. Я уставилась

на ошейник на полу, на внутреннюю часть устройства. Это было самое ужасное, что я

когда-либо видела. Десятки иголок торчали на равном расстоянии друг от друга по краям.

Рядом с ними были маленькие пластиковые шарики, наполненные жидкостью. Половина

из них были пустыми, но половина все еще были полными.

Я вздохнула с облегчением, когда до меня дошло то, что Валентин снял ошейник.

Когда подняла глаза, то увидела, что он сидел, прислонившись к стене. Его руки

сдерживали шею. Его лицо побледнело, но то, что заставило меня поднять свое избитое

тело с кровати, было кровью, стекающей по его груди.

Лихорадочно двигаясь, я поплелась туда, где сидел Валентин. Когда я упала на

колени рядом с ним, его тусклые глаза нашли мои.

Он открыл было рот, чтобы заговорить, но я покачала головой.

— Нет, — прошептала я, — не пытайся говорить.

Я убрала его руку от его шеи, и когда она упала, я с трудом сглотнула. Отверстия от

игл на шее сильно кровоточили. Там, где раньше был металлический ошейник, на его

коже появился толстый красный шрам. Я догадывалась, что он, должно быть, носил этот

ошейник уже много лет, Бог знает, сколько.

Валентин открыл рот, чтобы заговорить.

— Нет, — твердо сказала я.

Закрыв глаза в явном раздражении, он поднял свою слабую руку и указал на стену.

Сначала я не могла понять, на что он показывает. При ближайшем рассмотрении я

заметила очертания двери. Поднявшись на ноги, я медленно подошла к двери и нажала на

кнопку. Дверь со щелчком открылась. Внутри была небольшая ванная комната. Я

кивнула, когда поняла, что это была та самая ванная, которую он позволял мне

использовать с момента моего похищения. Он всегда завязывал мне глаза перед тем, как я

пользовалась туалетом. Что было пыткой. Поэтому я не знала, куда пойти облегчиться, если только он не отведет меня туда.

Мои глаза осмотрели душ, унитаз, раковину и остановились на маленькой дверце

шкафа в конце комнаты. Я подошла к нему и вздрогнула, увидев свое отражение в

зеркале. Затем я открыла дверцу, полотенца были свалены в кучу. Бутылки с перекисью

водорода стояли там же, вместе с другими лекарствами, которые мне были не знакомы.

Я схватила несколько полотенец, перекись водорода и поспешила из ванной так

быстро, как только могла. Войдя в комнату, я заметила, что глаза Валентина уже смотрят

на меня, а его широкая и массивная грудь залита кровью.

Опустившись на пол, я тут же взяла полотенце и прижала мягкую ткань вокруг его

шеи, стараясь впитать как можно больше крови. Валентин даже не вздрогнул, вместо

этого он уставился на мою грудь, его ноздри раздувались, а губы сжались.

— Я в порядке, — сказала я.

Его глаза встретились с моими. Ничего не было сказано. Я все равно не была

уверена, что он сейчас мог говорить.

Убрав полотенце, я взяла бутылочку с перекисью и прижала ладонь к его щеке.

Когда он посмотрел на меня, я произнесла:

— Будет больно, но мы должны промыть раны вокруг твоей шеи. Нам нужно

остановить кровь.

Безжизненные глаза Валентина не двигались, даже когда я налила перекись на его

порез и шею.

Я вздрогнула, понимая, каково это было. Я снова прикрыла раны чистым

полотенцем. Придвинувшись ближе, мое сердце было так же разбито, как и мое тело, я

рассмотрела сломленное выражение его лица.

Валентин следил за мной все это время, но я видела, как его глаза закрываются.

Ужас и страх наполнили мои ноющие кости.

Дотронувшись до его лица, я сказала:

— Его больше нет, Валентин. Ты снял ошейник со своей шеи.

Черная щетина на его лице резко контрастировала с бледной желтоватой кожей под

ним. Мое сердце подпрыгнуло, когда его губы дернулись, а затем растянулись в подобие