Ревейдж - [24]

как он может добраться до Заала.

Но гордость переполняла мою грудь, что даже во время моей слабости, даже в моем

дезориентированном состоянии, я оставалась верной своей крови.

Я была Элен Мелуа из Казрети, Грузия, и ничего не знала о Заале Коставе.

Я оставалась прикованной к плите, стараясь держать глаза открытыми, когда

мужчина появился снова. На этот раз его присутствие не вызвало во мне никакой реакции.

Я бы этого не допустила. Я должна была быть сильной, чтобы выдержать его пытки.

Мои глаза, словно пьяные, следили за каждым его шагом. Внезапно он остановился, и ошейник на его шее, казалось, напрягся. Я с восхищением наблюдала, как он откинул

голову назад. Мускулы его груди, туловища и рук напряглись и вздулись толстыми

венами. И его шея. Ошейник что-то делал с его шеей. Я смотрела, как он стиснул зубы, и

его тело сотрясалось от ярости. Он издал оглушительный рев и немедленно упал на пол.

Ошейник. Ошейник что-то делал с ним.

«Наркотики?» — подумала я. Потому что, если этот мужчина была схвачен, и ему

причиняли боль, как и моим братьям… Какой была его жизнь? Что он пережил?

Глядя на него, неподвижно лежащего на полу, я не могла не представлять перед

собой своих братьев. В моем измученном, болезненном сознании все, что я могла видеть, было моими героями детства. Как и этот человек, наполненный только потребностью

убивать.

Эта мысль принесла новый вид страха в мое сердце. Потому что, если его накачали

наркотиками, если человек прошлой ночью был накачан наркотиками, я знала, каким

чудовищем он будет, когда проснется.

Я отчаянно натянула наручники, пытаясь освободиться, но услышав низкое рычание, опустила глаза на пол. На меня смотрел вчерашний похититель. Его глаза были

расширены до черноты, и он смотрел на меня так, словно хотел разорвать на части.

Я замерла. Пот выступил на теле мужчины, его покрытая шрамами кожа блестела от

влаги. Затем он оттолкнулся от пола, вены на его выпуклых мышцах были так заметны, что казались неестественными.

Мужчина приблизился, и его потемневшие глаза блуждали по моему

распростертому телу. С разъяренным лицом он потянулся к наручникам на моих

запястьях и расстегнул их. Затем он поднялся на ноги, повторяя это действие, все время

тяжело дыша — как будто что-то внутри сжигало его заживо.

Когда оковы были сорваны с моей лодыжки, я пошевелила онемевшими

конечностями. Вскрикнула от жгучей боли, пробежавшей по моим усталым мышцам.

Стиснула зубы от боли, молясь найти хоть какое-то облегчение, когда упала на пол, выпущенная мужчиной из его объятий.

Звук передо мной привлек мое внимание. Когда я проследила направление звука, то

увидела, что мой похититель расхаживает по кафельному полу. Его руки были сжаты в

кулаки, а лицо приняло суровое выражение. Каждый дюйм его потного разорванного тела

излучал чистейший и самый ужасающий уровень свирепости. Казалось, вся его душа была

опустошена; но чем, я не знала.

Его взгляд метнулся ко мне, и, не прекращая своих безумных движений, он

прорычал:

— Имя. Мне нужно твое гребаное имя! — Его глубокий голос был настойчивым и

сочился ядом.

Я открыла рот и прохрипела:

— Элен... — но, прежде чем я успела закончить свой отрепетированный ответ, мужчина повернулся в мою сторону и ударил кулаком по металлической плите надо мной.

Глядя на меня сверху вниз, он прорычал:

— Ты лжешь, грузинская suka (прим. пер. — сука)! Скажи мне свое гребаное имя!

Зрачки его глаз были так велики, что казались двумя пылающими углями.

Дрожащими губами и ответила:

— Это мое имя.

Его шея напряглась, и он прошипел:

— Ложь. Грузины лгут. Грузины только и делают, что лгут!

Оттолкнувшись от меня, он подошел к рычагу на стене и потянул его вниз. Звук

металла о металл эхом отдавался от потолка. Когда я подняла голову, на меня опустился

большой крюк, удерживаемый толстой цепью.

Внезапно он оказался на моей стороне, держа в руках ярды толстой веревки. Я

сглотнула, увидев веревку, мой желудок скрутило от дурного предчувствия. Когда он

приблизился, ослабляя веревку в руке, он пробормотал:

— Я причиню боль грузинской шлюхе. Ничего, кроме боли тем, кто держит ее вдали

от меня.

В этот момент я поняла, что этот мужчина видит не меня. Что бы не впрыскивали в

его вены посредством ошейника, это заставляло его быть где-то в другом месте в его

голове.

Он представлял перед собой на полу кого-то другого.

Кого-то, кому он хотел бы причинить боль.

И сейчас я должна была принять пытку, предназначенную другому человеку.

Глава 7

194

Я очнулся в дальней комнате камеры.

Ослепляющая боль пронзила мою голову, а мои мышцы ныли. Как и всегда, сначала

я почувствовал жжение в своей шее, затем попытался открыть глаза. Тусклое свечение на

потолке ослепляло меня, словно пламя. Подняв руки, я провел ими по векам, где

почувствовал шершавую и разбитую кожу. Заставив себя сесть, я прищурился и

сосредоточился на своих ладонях. На коже виднелись красные ожоги от веревок, пальцы