Ревейдж - [22]

женщины быстро поднимался и опускался, капли воды превращались в лед на ее коже.

Когда я взглянул на ее лицо, кожа была бледной, а губы посинели, кожа начала

трескаться.

Но ее глаза, эти чертовы темные глаза, все еще смотрели на меня. Только на этот раз

в них не было воды. Они смотрели сквозь меня остекленевшим взглядом.

Зная, что она на грани обморока, я подошел к противоположной стороне кровати и

взял вентилятор и обогреватель, расположив их перед ее мокрым обнаженным телом.

Согнув свое запястье, я поднес руку к переключателю вентилятора холодного воздуха и

спросил:

— Скажи мне свое имя.

Она безучастно уставилась на меня. Она никак не отреагировала. Через несколько

секунд у нее отвисла челюсть, глаза остекленели, и она прошептала:

— Элен Мелуа. Казрети, Грузия.

Закрыв глаза и, чувствуя предательскую сочувствующую боль в груди, я включил

вентилятор и обдал ее гладкую влажную кожу самым холодным воздухом.

Глава 6

Зоя

Я и не представляла, что могу чувствовать еще какую-то боль. Моя кожа переходила

из пылающего состояния, словно ее разрезали бритвенные лезвия, в ничто иное, как

онемение от намеренно изменяемой температуры, которую я терпела в течение последних

нескольких часов. Мучительный жар быстро сменялся невыносимым холодом. Я

попыталась высвободить руки и ноги, но вместо этого меня пронзила боль. И наручники, обернутые вокруг моих конечностей, сделали невозможным любые движения.

Я стиснула зубы, подавляя крик, который пытался сорваться с губ. Спина выгнулась

дугой. Пальцы рук и ног напряглись. Но я не сводила глаз с человека, который стоял

передо мной. Чудовище, которое вернулось сегодня с пронзительными кристально-голубыми глазами. Исчезли расширенные черные глаза, а на их месте появились ярко-синие. Обманчиво красивая черта в таком жестоком человеке.

Теперь он наблюдал за мной, как от жары моя кожа покрылась потом, и я видела в

его пустом взгляде, что моя боль и мое страдание никак не затронули его сердце. Он был

огромным, покрытым шрамами и мускулистым, и это было самое страшное, что я когда-либо видела.

Мое тело продолжало дергаться и вздрагивать под воздействием меняющейся

температуры. Но я наблюдала за своим похитителем. Я не прикрывалась руками в

смущении, когда его глаза иногда прищуривались в уголках, как будто он чувствовал

дискомфорт, причиняя мне боль. Его руки сжимались в кулаки, как будто он боролся с

желанием выключить обогреватель или вентилятор холодного воздуха.

Шли часы, и я задавалась вопросом, не было ли это просто разыгравшимся

воображением. Но он был в нем: элемент сочувствия или раскаяния.

Может быть, у этого чудовища с глубокими шрамами все-таки были чувства.

С тех пор как я очутилась в этом аду, с тех пор как этот мужчина заставил меня

раздеться, я чувствовала, будто моя невинность разрывается на части. Я никогда не была с

мужчиной. Но он обнажил меня. Он коснулся моей обнаженной кожи, провел носом по

моей шее и прижался к моей обнаженной плоти.

И все же что-то было не так между этим человеком и тем, что был прошлой ночью.

Прошлой ночью его голубые глаза были расширены. Его тело было напряжено, словно

наполнено гневом и яростью. Прошлой ночью этот мужчина был холодно жесток и

бесчеловечен. Он давал указания так, словно у него не было выбора. Как будто что-то

глубоко внутри него заставляло его делать эти презренные вещи.

У сегодняшней версии мужчины был понимающий взгляд. Его движения были не

такими напряженными, определенно более плавными. А его глаза? Его глаза сегодня были

яркими и наполненными самым удивительным синим цветом. И он точно знал, что делает.

То, как он смотрел на меня. То, как он нюхал меня. Он дразнил и испытывал мою

выносливость. Это все был он. Эта версия монстра была очень ответственна за его

собственные действия.

Сегодня он напугал меня так, как я никогда не была напугана раньше — он

сознательно заставлял меня кричать. И все же, несмотря на это, я видела вспышку

человечности в его взгляде.

Прошлой ночью ее не было.

Монстр выключил обогреватель, моя голова упала от бессилия. Он подошел ближе и

наклонился ко мне так, что его мускусный запах специй окутал мое лицо. Как и до этого, его нос уткнулся в изгиб моей шеи. Затем кончик его носа поднялся к моему уху. Он

водил им вверх и вниз по моей нежной коже, до тех пор, пока его теплое дыхание не

остановилось у моего уха, и он прошептал:

— Откуда ты знаешь Заала Костава?

Его голос был мягким, почти убеждая меня в том, что он чувствовал немного

сожаления. Потом в моем сознании всплыли его сжатые кулаки и зажмуренные глаза, и я

подумала, что так оно и было.

Он повторил свой вопрос снова, и кровь отхлынула от моего лица. Мои глаза

закрылись. Хотела я этого или нет, но в уголке глаза появилась слеза. Я знала, что он

заметил ее. Когда я вновь открыла глаза, я увидела, что он поймал слезу кончиком своего