Ретроскоп - [28]

Молодые сотрудники отдела отнеслись к предложению Стейбуса с величайшим энтузиазмом. Те, что постарше, не торопились с высказываниями и не спешили делиться личными данными, если таковые у них имелись. В самом институте мнения разделились. Одни были безоговорочно «за», другие — столь же безоговорочно против. Но вмешиваться в работу отдела никто из них права не имел. Большинство сотрудников сохраняло нейтралитет. Единственными, кто последовательно поддерживал Стейбуса вне подчинённого непосредственно ему коллектива, оказались технологи.

— Давай, Покс, раскопай нам золотую жилу, — подбадривал его глава отдела ретротехнологий. — Нам хотелось бы заняться изучением чего-нибудь более интересного, чем производство топоров в каменном веке и выявление особенностей гончарного искусства Месопотамии. Если верить сохранившимся колониальным архивам, медицина Земной Гегемонии превосходила нашу на порядок. Средняя продолжительность жизни —двести тридцать лет! Мы просто обязаны узнать, как они это делали.

Отдел ретротехнологий был создан едва ли не на следующий день после основания Академии Времени, разрекламирован как самый перспективный для общества в целом, и с тех пор сидел на дотациях, дожидаясь лучших времён. Пока что вся его деятельность сводилась к сотрудничеству с отделом реконструкции по восстановлению памятников старины. Технологи всю душу вкладывали в дело, но появление в Музее Прошлого точнейших копий скульптур Микеланджело или полотен Ван Гога не могло удовлетворить их амбиции.

— Что толку, что наша колесница Тутанхамона изготовлена в точности по тому способу, как и первоначальная? — жаловался глава отдела Фауст Вагнер по кличке Мефистофель.

Он, как и многие алитейцы, получил своё имя на волне родившейся вместе с ретроскопом модой на старину, и прозвище заработал благодаря ей же; даже историки, не говоря об обычных гражданах, были не слишком разборчивы в выборе имён для своих детей, что впоследствии приводило к забавным каламбурам. Фауст теперь почти каждый день наведывался к Стейбусу во время перерывов, интересуясь ходом дел.

— Поднажми, Покс, — уговаривал он. — Это сейчас мы числимся самыми бесполезными сотрудниками здесь. Если ты вскроешь Тёмный период… Представляешь себе? ДА ТЫ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ???

— Я представляю себе это ОЧЕНЬ ХОРОШО, дружище, — в тон ему отвечал Стейбус, тоже повышая голос. — Но ты же понимаешь, как мало надежд на то, что мы в ближайшем будущем заметно изменим ситуацию и активизируем работу твоего отдела. Надо сперва пройти весь первый этап Космической эры, изрядный кусок второго, и только где-то ближе к третьему этапу мы наткнёмся на неизвестные нам технологии. Это же лет семьсот вперёд! СЕМЬ ВЕКОВ, ДОШЛО ДО ТЕБЯ? — заорал Стейбус, теряя терпение. — СЕМЬСОТ ЛЕТ ТЁМНОГО ПЕРИОДА!!! Я ЧТО ТЕБЕ — ВОЛШЕБНИК?

Фауст отступил назад и рухнул в кресло, словно его сбило с ног порывом ветра.

— Мне просто надоело загружать своих ребят постройкой пирамид и рисованием картинок на тряпках и штукатурке, — пожаловался он. — Ты ведь видел, какую площадь занимает Музей Прошлого — павильоны, и то, что под открытым небом? А реконструкторам всё мало. Сейчас восстанавливаем Сикстинскую Мадонну — это наш главный проект на неделе. Слава богу, общий принцип подбора ингредиентов для красок того времени мы поняли уже давно. Но чуть ли не каждый из этих негодяев готовил краски самолично, по своему особому рецепту, представляешь? И ещё меняли состав в разные годы своей жизни. В общем-то, различия иногда настолько незначительны, что я не представляю себе, зачем на этом так зацикливаются реконструкторы. Но ты же в курсе, какие у нас требования. Если ошибусь, Олли с меня голову снимет. Ты вот знаешь, чем отличались краски на холстах Рубенса от…

— И знать не хочу, — остановил его Стейбус.

— Счастливый человек! Я ещё готов признать, что нельзя шлёпать полотна фламандцев по рецептам византийских иконописцев, но… Видел нашу Плащаницу Сансеверо? — перебил сам себя Фауст, внезапно переходя на скульптурную тему. — Автор — Джузеппе Санмартино. Мы чуть с ума не сошли, подыскивая аналог подлинному мрамору, который он использовал. Даже сделали запрос лидийцам. Но наконец отыскали прямо у себя под боком — здесь, на Алитее, в каменоломнях Тунаку. Они были заброшены ещё до начала Нового Расцвета... Нам больше не выделяют достаточно средств на прямое синтезирование — ты же знаешь, сколько это стоит. Но теперь всё закончили и только что сдали в Музей.

— Я видел, — сказал Стейбус. — Христос там как живой. А это покрывало на нём кажется почти прозрачным, даром что мраморное.

— Да уж точно. Сделали не хуже, чем сам Джузеппе, — не без гордости сказал Фауст. — Может, и получше будет. Но вся слава — реконструкторам. А мы…

— Терпи. Двигаться вперёд по Тёмному периоду — это тебе не за Рафаэлем подглядывать. Делай свою Мадонну, а остальное предоставь мне.

* * *

На следующий день после разговора с Фаустом, Стейбус ушёл с работы пораньше — привилегии начальника отдела позволяли ему это. Предстояла важная встреча, но нужно было заскочить домой и переодеться. В рабочих районах Сестории, в беднейших объединённых кварталах, дорогой деловой костюм сотрудника первого уровня мог не только привлечь излишнее внимание окружающих к его владельцу, но и спровоцировать нападение с целью грабежа. А выходя из дома, он на сей раз обратил особое внимание на реакцию контролёра пешеходной сигнализации, смонтированного в дверном проёме. Контролёр засветился ровным зелёным светом, подтверждая полную работоспособность её сегментов, тонких, как и обычная ткань, имевших на рубашке и брюках Стейбуса вид серых вставок.