Рэт Скэбис и Святой Грааль - [6]

Удивительно, как при таких удручающих обстоятельствах преподобный Соньер не сбежал из Ренн-ле-Шато в первый же день. Это было настоящее чудо. Хотя скорее всего ему просто некуда было идти. Но время шло, дни складывались в недели, недели – в месяцы, и постепенно его положение поправилось. Ему снова стали выплачивать жалованье от церковных властей: доход был достаточно скудный, но теперь Соньер мог хотя бы нанять служанку, восемнадцатилетнюю девушку, местную уроженку по имени Мари Денарно. Он знакомился с прихожанами, навещал кюре из соседних селений, занимался рыбалкой и много гулял по окрестным лесам. Вскоре Соньер обнаружил, что один из его предшественников завещал небольшую сумму «на нужды прихода». Эти деньги пошли на починку церковной крыши. Спустя два года у Соньера появилась возможность провести ремонт церкви благодаря щедрому денежному пожертвованию в 3000 франков, поступившему не от кого-нибудь, а от самой графини де Шамбор, чей покойный супруг в 1870 году отказался от французской короны, когда ему объяснили, что его требование заменить республиканский трехцветный флаг на прежний королевский штандарт Бурбонов никак не может быть выполнено.

И вот мы подходим к 1891 году, когда история скромного сельского кюре Беранже Соньера превращается из умилительно душещипательной в ошеломляюще умопомрачительную. Все началось с того, что Соньер решил что-нибудь сделать по поводу трещины в алтарном камне. Он распорядился, чтобы строители сняли камень с держащих его колонн, и с изумлением обнаружил, что одна из колонн была полой. Внутри был тайник, где лежало несколько пергаментных свитков, два из которых представляли собой рукописную копию отрывков из Библии на латыни. Соньер знал латынь и сумел прочитать оба текста, но его озадачило одно обстоятельство: в коротком отрывке некоторые буквы были расположены выше линии строк, а в длинном отрывке было зачем-то добавлено 140 лишних букв, причем как попало, без какой-либо последовательности. Очевидно, что это были какие-то шифры. Соньер забрал свитки домой и принялся тщательно их изучать. Два года спустя, в 1893 году, он отвез документы своему непосредственному начальнику, епископу Каркассона, и тот тут же отправил Соньера в Париж, оплатив все дорожные расходы и снабдив рекомендательным письмом к директору семинарии Сен-Сюльпис, известной своими экспертами в области церковной палеографии.

История Ренн-ле-Шато вообще полна тайн и пробелов и дает обильную пищу для домыслов и догадок. Доподлинно нам неизвестно, что было в Париже. Мы даже не знаем, действительно ли Соньер ездил в Париже. Единственное, что мы можем сказать наверняка – и тому есть зримое и осязаемое подтверждение, которое может увидеть всякий, кто сегодня приедет в Ренн-ле-Шато, – что начиная с середины 1890-х годов наш скромный сельский кюре принялся тратить деньги в таких количествах, как будто выиграл в лотерею.

Соньер начал с реставрации церкви Марии Магдалины, буквально поднял ее из руин и превратил в настоящий дворец красочной фантасмагории. Он не только отремонтировал здание снизу доверху, он украсил его изнутри и снаружи сверкающей позолотой, фресками и витражами, статуями и барельефами – всевозможными религиозными артефактами и готическими атрибутами. Некоторые сцены на фресках, представляющих крестный путь, изображения которого есть в любом католическом храме, были достаточно далеки от библейского толкования. Прямо перед входом в храм божий Соньер поставил пугающее изваяние демона с безумным взором, зияющей пастью и острыми как бритва когтями и распорядился, чтобы над портиком выбили странную надпись: «Terribilis Est Locus Jste» – «Это место ужасно». По свидетельствам очевидцев, епископ Каркассона, посетивший торжественную мессу в ознаменование окончания ремонтных работ, при виде убранства обновленной церкви почувствовал себя плохо и, обливаясь холодным потом, отбыл сразу же по завершении службы.

– Я был в этой церкви всего один раз, – сказал мне Скэбис, – нотам действительно неуютно. И что самое странное, в ней напрочь отсутствует настроение – то, что можно назвать духом места. Его там нет. Я это сразу почувствовал, хотя поначалу не понял, в чем дело. Просто возникло такое тревожное ощущение… Хотя если в церковь войдет человек, который вообще ничего не знает об истории этого места, он скорее всего ничего не почувствует. Но если ты знаешь историю Соньера, и приедешь туда в первый раз, и посмотришь на всю эту великолепную готику, ты поразишься, какое оно все нормальное. Ты ждешь, что там будет какая-то жуткая и таинственная атмосфера, но ничего этого нет. Никакого гнетущего чувства, никакого подспудного страха – вообще ничего. Пустота. Вакуум, который вобрал в себя все, что было вокруг. Тамошняя атмосфера – это полное отсутствие атмосферы. Такого я не встречал больше нигде.

Но Соньер тратил деньги не только на церковь. На вершине холма, высоко над долиной Оды, он выстроил башню, которую назвал Башней Магдалой, и превратил ее в библиотеку, где хранилась коллекция книг, собранных со всего света. Неподалеку от здания церкви он построил огромный дом – виллу Ботанию, – разбил грандиозный фонтан в саду и устроил оранжерею. Хотя нет никаких достоверных свидетельств, что он держал лам («Были ламы, – упорно настаивал Скэбис. – Я точно помню, что где-то читал про лам»), мы доподлинно знаем, что у Соньера была обезьянка по кличке Мела, а в саду у него жили павлины и попугаи в большом количестве, и плюс к тому утки, которых он каждое утро кормил чуть ли не с ложечки бисквитными крошками. Он любил выступать в роли гостеприимного хозяина и устраивал роскошные приемы на вилле Бегания. Среди гостей, посещавших Соньера, была Эмма Кальве, знаменитая оперная певица, с которой, по слухам, у святого отца был страстный роман, а также Государственный секретарь Франции по делам культуры и эрцгерцог Иоганн Габсбургский, племянник австрийского императора Франца-Иосифа и кузен наследника австро-венгерского престола Франца Фердинанда, убийство которого в Сараево в 1914 году дало повод к началу Первой мировой войны. Местные называли эрцгерцога Иоганна «иноземцем».