Рэт Скэбис и Святой Грааль - [2]

Он отпил глоток крепкого чая «Earl Grey», подслащенного медом, и покачал головой.

– Прости, дружище, но этого мало, чтобы вспомнить. Таких выступлений у нас было море.

Я много лет проработал в журнале, в отделе музыки, и, как и всякий музыкальный журналист со стажем, тоже знал немало забавных историй из жизни рок-звезд – и уже очень скоро мы со Скэбисом обнаружили, что у нас есть несколько общих знакомых из этой отрасли шоу-бизнеса. После этого разговоры о музыке за чаем на кухне у Скэбиса (поздней осенью и зимой) или же на веранде у Скэбиса (весной и летом) сделались если не главной, то все же существенной составляющей моей жизни на долгие годы. И не сказать, чтобы мой голос тут что-то решал. Обычно все начинается с телефонного звонка: «Ну что, может, чайку?» – и, невзирая на все мои робкие возражения: «Э-э… Рэт… знаешь… вообще-то я сейчас занят», – неизменно заканчивается категорическим: «Ладно, увидимся через минуту». Отбой. Короткие гудки. Бр-р-р. Уговаривать Скэбис умеет, в этом он мастер. Собственно, поэтому мне и приходится объяснять людям, впервые попавшим ко мне домой, почему у меня вместо журнального столика стоит бас-бочка, то есть большой барабан, а в углу гостиной красуется маршалловский стек высотой в человеческий рост. «Пусть пока поживут у тебя. Это буквально на пару недель, – клятвенно заверял меня Скэбис. – Я только чердак разберу, освобожу место», – добавил он. Это было пять лет назад. Я давно прекратил намекать Рэту, что его агрегаты так и живут у меня и отчаянно просятся домой. Мне: надоело выслушивать в ответ: «Да, но Маршалл смотрится грандиозно с этими растениями в горшочках. Нет, правда. Это же, можно сказать, музейный экспонат. Уникальная вещь. Ты мне еще денег должен за такое роскошество. Скажем, сто фунтов. И вовсе даже не дорого для легендарного артефакта».

Очень скоро я понял, что лучше молчать и вообще не отсвечивать. И не только насчет барабана со стеком. Обычно на все предложения Рэта я отвечал обреченным вздохом и взглядом собаки, жующей осу: брови нахмурены, губы скошены влево потом – вправо, потом опять – влево. Я довел эту гримасу до совершенства, но опять же у меня были бессчетные возможности для тренировки, Как, скажем, в тот раз, когда Скэбис пытался продать мне веранду у своей задней двери. Он уламывал меня битый час, после чего объявил, что веранда – деревянная конструкция наподобие тех, которые строились перед входом в торговые лавки на Диком Западе, в комплекте с навесом, перилами и креслом-качалкой – в любом случае остается на месте.

– Просто она будет считаться твоей, и ты сможешь сюда приходить в любое время, когда захочешь, – объявил он, качаясь в кресле-качалке. – Условия доступа мы потом обговорим отдельно, чтобы всем было удобно. И не надо так на меня смотреть, я хочу сделать тебе приятное.

Сказать по совести, несмотря на все его забабахи, за эти годы, что мы с ним знакомы, он очень многое для меня сделал. Я всегда знал, что Рэт Скэбис снабдит меня сахаром, молоком, чаем, кофе, хлебом, вареньем, маслом, фасолью, выпивкой, сигаретами, спичками, таблетками от головной боли, сиропом от кашля, лампочками, изолентой, шнурками и кошачьей едой – в любое время суток. Однажды я завалился к нему в два часа ночи, и он дал мне пучок сельдерея и банку персикового компота, что явно выходит за рамки простой любезности и соседского долга. На самом деле я вполне мог обойтись без компота и сельдерея, но сейчас речь не об этом. Рэт охотно давал мне компьютерные игрушки, видеофильмы фривольной тематики и ценные дружеские советы о том, как надо вести дела (вернее, ценный совет был один и состоял из четырех слов: «Иди следом за денежкой»). Он знакомил меня с интересными людьми (в том числе и с другими панк-рокерами, кумирами моего детства и юности) и водил на замечательные вечеринки. Выход «в свет» с Рэтом Скэбисом – это всегда приключение, в немалой степени потому, что он вечно заводит беседы с незнакомыми людьми, которых видит первый раз в жизни. Однажды, пока мы с ним ехали в метро, он попытался уговорить женщину из ЮАР привезти для него контрабандой партию бриллиантов.

Короче говоря, мы с ним стали большими друзьями. Он даже взялся учить меня «лунной походке» Майкла Джексона. Правда, тогда он был в шлепанцах, что мало способствовало усвоению урока.

Именно от Скэбиса я впервые узнал о так называемой тайне Ренн-ле-Шато. Если вы интересуетесь эзотерикой и регулярно читаете «Fortean Times», вы, наверное, знаете эту загадочную историю, связанную с маленькой французской деревушкой у подножия Пиренеев. Но если вы, как и я, человек приземленный и не верите в тайные общества, оккультный мистицизм и сверхъестественные явления – я имею в виду, не верите по-настоящему, – тогда название Ренн-ле-Шато вряд ли вам что-нибудь скажет.

В первый раз, когда Скэбис завел разговор о Ренн-ле-Шато, я списал все на действие травы (дело было уже под вечер, мы с Рэтом сидели на дощатой веранде у него за домом и накурились уже изрядно), я только не понял, кто именно переборщил с веселящим зельем: он или я. Как бы там ни было, в ту ночь мне снились бредовые сны. Я привык к необычным снам, но видения, которые посетили меня в ту ночь, были гораздо абсурднее и беспокойнее, чем обычно.