Res Publica. Русский республиканизм от Средневековья до конца XX века - [210]
Суверенитет: конфликт международного, национального и классового подходов
Определение суверенитета СССР сталкивалось с тем, какой принцип должен быть положен в его основу: международный (движение к всемирной коммунистической федерации через ряд промежуточных конфедеративных форм), национально— государственный (советский) или политический (классовый).
Первый, международно-правовой подход (продвигавшийся национальными делегациями) был положен в основу проектов по существу конфедеративного объединения, способного к неограниченной интеграции новых членов по мере продвижения к всемирной федерации (отсюда сохранение во всех советских конституциях конфедеративного принципа в виде права на сецессию всех союзных республик). Исходя из того, что СССР является прообразом политической системы будущего, к которой в ходе мировой революции могут присоединиться другие государства, разработчики видели задачу в том, чтобы дать наиболее широкое определение этой «динамической формы». Данная концепция союзного устройства опиралась на договорную природу нового государства и предполагала установить «конвенциональные» (по существу международно-правовые или конфедеративные) отношения между республиками и союзным центром. Суверенные права, согласно этой концепции, имелись у союзных республик (но не автономий) в полной мере вплоть до образования Союза. «Лишь с образованием Союза часть суверенных прав союзных республик переданы Союзу с образованием нового государственного целого»[1742]. Республики поэтому должны сохранить противовес унитаризму — защитить свой суверенитет от посягательств Союза (в котором усматривали доминирующую роль России), с одной стороны, и ограничить права автономий, с другой. Отсюда жесткое прокламирование особого «конституционного пути» республик, право на который они считали «своим суверенным правом и отрицали право за кем бы то ни было за нас этот вопрос решать»[1743]. Категорически отрицались попытки Законодательной комиссии «ущемить» и «принизить» республики[1744].
Второй, федеративный подход (как компромисс национальных и централизаторских тенденций) увязывал суверенитет с решением так называемого национального вопроса в рамках советской системы государственного устройства. Советский федерализм рассматривался прежде всего как инструмент окончательного разрешения «национального вопроса», формой его реализации выступала советская система государственного устройства, а содержание усматривалось в осуществлении классовой воли — диктатуры пролетариата. В связи с этим предстояло согласовать эти три принципа и определить их внутреннюю иерархию. Воля всех наций (независимо от их самоопределения в форме республик и автономий) воплощается в решениях советских органов, иерархия которых обеспечивает согласование национальных и социальных интересов — таких «гарантий и прав отдельным нациям», которые определяются «природой нашей советской власти»[1745]. Республики (белорусский и украинский проекты) исходили из того, что разрешение конфликтов осуществляются Съездом Советов, состоящим «из представителей Союзных республик», причем созыв Чрезвычайного съезда допускается «по требованию одной республики», правда «с ведома и согласия союзной власти»[1746]. На деле республики с принятием Конституции 1924 г. фактически лишались права на пересмотр Основного закона, поскольку вопросы утверждения, изменения и дополнения Союзной конституции или замещающего таковую Союзного договора относились «к исключительному ведению Съезда Советов ССР»[1747].
Третий, политический подход (выражавший волю центра) к определению суверенитета с позиций классового государства получил выражение в споре о том, кто должен быть подлинным гарантом конституции и разрешать в конечном счете конституционные противоречия. Поэтому разработчики обсуждали соотношение таких понятий, как «рабоче-крестьянская власть», «диктатура пролетариата» и «советская система»[1748]. Но принятая конструкция единой советской системы не решала вопроса о том, кто является основной инстанцией при разрешении конфликтов между республиками, а также между республиканскими и союзными институтами. По умолчанию принимался принцип партийного доминирования. Конфликты в этой системе, признавали они, в конечном счете «регулируются в союзном порядке определенным чутьем»; «механизм Союза у нас такой, что советский аппарат восполняется партийным»; «если согласия не дано, а издать декрет нужно, то Союз идет в партию, и партия решает»[1749].
Таким образом, общая формула выглядела, согласно Д. И. Курскому (нарком юстиции РСФСР), как комбинация трех правовых принципов. Первый из них — в том, что «за каждой союзной республикой оставляется право свободного выхода из Союза», которое «является самым характерным для суверенной республики, сохраняющей верховное право». Второе право — «это сохранение границ союзных республик: территория их не может быть изменяема без их согласия, причем для изменения, ограничения или отмены этого права требуется согласие всех республик, входящих в Союз», чем «закрепляются основы суверенного права союзных республик». Третье право — «при организации верховных органов Союза законодатель стремился обеспечить национальное развитие отдельных народов, входящих в состав договаривающихся республик» (имеется в виду двухпалатный ЦИК вместо однопалатного по «Договору»)
Третье издание руководства (предыдущие вышли в 2001, 2006 гг.) переработано и дополнено. В книге приведены основополагающие принципы современной клинической диетологии в сочетании с изложением клинических особенностей течения заболеваний и патологических процессов. В основу книги положен собственный опыт авторского коллектива, а также последние достижения отечественной и зарубежной диетологии. Содержание издания объединяет научные аспекты питания больного человека и практические рекомендации по использованию диетотерапии в конкретных ситуациях организации лечебного питания не только в стационаре, но и в амбулаторных условиях.Для диетологов, гастроэнтерологов, терапевтов и студентов старших курсов медицинских вузов.
Этот учебник дает полное представление о современных знаниях в области психологии развития человека. Книга разделена на восемь частей и описывает особенности психологии разных возрастных периодов по следующим векторам: когнитивные особенности, аффективная сфера, мотивационная сфера, поведенческие особенности, особенности «Я-концепции». Особое внимание в книге уделено вопросам возрастной периодизации, детской и подростковой агрессии.Состав авторского коллектива учебника уникален. В работе над ним принимали участие девять докторов и пять кандидатов психологических наук.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Семейное право».Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Семейное право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Налоговое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Налоговое право» в высших и средних учебных заведениях.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Трудовое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Трудовое право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Международные экономические отношения».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Международные экономические отношения» в высших и средних учебных заведениях.
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.
Данное издание стало результатом применения новейшей методологии, разработанной представителями санкт-петербургской школы философии культуры. В монографии анализируются наиболее существенные последствия эпохи Просвещения. Авторы раскрывают механизмы включения в код глобализации прагматических установок, губительных для развития культуры. Отдельное внимание уделяется роли США и Запада в целом в процессах модернизации. Критический взгляд на нынешнее состояние основных социальных институтов современного мира указывает на неизбежность кардинальных трансформаций неустойчивого миропорядка.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.
Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии.
Для русской интеллектуальной истории «Философические письма» Петра Чаадаева и сама фигура автора имеют первостепенное значение. Официально объявленный умалишенным за свои идеи, Чаадаев пользуется репутацией одного из самых известных и востребованных отечественных философов, которого исследователи то объявляют отцом-основателем западничества с его критическим взглядом на настоящее и будущее России, то прочат славу пророка славянофильства с его верой в грядущее величие страны. Но что если взглянуть на эти тексты и самого Чаадаева иначе? Глубоко погружаясь в интеллектуальную жизнь 1830-х годов, М.
Книга посвящена литературным и, как правило, остро полемичным опытам императрицы Екатерины II, отражавшим и воплощавшим проводимую ею политику. Царица правила с помощью не только указов, но и литературного пера, превращая литературу в политику и одновременно перенося модную европейскую парадигму «писатель на троне» на русскую почву. Желая стать легитимным членом европейской «république des letteres», Екатерина тщательно готовила интеллектуальные круги Европы к восприятию своих текстов, привлекая к их обсуждению Вольтера, Дидро, Гримма, приглашая на театральные представления своих пьес дипломатов и особо важных иностранных гостей.
Книга посвящена истории русской эмоциональной культуры конца XVIII – начала XIX века: времени конкуренции двора, масонских лож и литературы за монополию на «символические образы чувств», которые образованный и европеизированный русский человек должен был воспроизводить в своем внутреннем обиходе. В фокусе исследования – история любви и смерти Андрея Ивановича Тургенева (1781–1803), автора исповедального дневника, одаренного поэта, своего рода «пилотного экземпляра» человека романтической эпохи, не сумевшего привести свою жизнь и свою личность в соответствие с образцами, на которых он был воспитан.