Res Publica. Русский республиканизм от Средневековья до конца XX века - [207]
Большевистская модель республиканизма: итоги становления
Таким образом, логика реализации большевистского проекта Республики вела к созданию сверхцентрализованной модели бюрократического государства, стремившегося разрешить противоречия переходного периода с помощью максимизации контроля. Эта модель включала соединение власти и собственности, отобранной у имущих классов; установление контроля над распределением и перераспределением земли у крестьян; изъятие предприятий у буржуазии и декларированного права управления ими — у рабочих комитетов, центров производства научной мысли и передачи знаний — у интеллигенции, внутрипартийной демократии — у рядовых партийцев. Создавалась новая (нерыночная) мотивация к труду, основанная на монополизме, учете и контроле, мерах принуждения, подавления и массированной пропаганды.
Аутентичная трактовка понятия республиканизма, связанная с демократическими принципами правового государства, не имела шансов на реализацию. Образование гибридной формы партии-государства определило «пластичность» госаппарата управления, которая, при постоянной подвижности социальной опоры большевизма, выражалась в принципиальном отрицании доктрины и практики разделения властей по вертикали (федерализм) и горизонтали (разделение властей подменяли партийные, советские и прочие государственные институты); быстрой смене учреждений; постоянном споре о компетенциях и их разделении, арбитром в котором выступают не правовые институты и нормы, а групповые интересы; отсутствии полноценных коммуникаций между центром и регионами — эти коммуникации формируются на уровне идеологии, но не на уровне рутинных бюрократических процедур; существовании параллельных и конкурирующих учреждений (советы — фабзавкомы — комбеды — ревкомы — ЧК); наделении одних и тех же учреждений разными функциями; неразделенности функций; имитационном характере социального контроля над администрацией, монополия которого принадлежала целиком партийным структурам и формирующемуся слою номенклатуры[1714].
Вопреки номинальному советскому праву, неэффективность государственных институтов компенсировалась фактическим их слиянием с институтами партийной диктатуры через пронизывающую все общество систему партийных ячеек; пересмотром соотношения декларативных и реальных функций учреждений и общественных организаций, оказавшихся под контролем номенклатуры; последовательным воспроизводством чрезвычайных методов управления, позволявших осуществлять постоянную корректировку декларированных правовых норм с позиций «революционной целесообразности»[1715].
В целом концепция Советской Республики — исторический вариант революционной диктатуры. Чрезвычайное положение, идеально соответствовавшее этому стилю «штурма», оставалось нормой и реальной институциональной основой большевистского режима на всем протяжении его существования, как и нерешенность вопроса о политической преемственности и легитимных процедурах передачи власти и лидерства. Государство-Коммуна на деле оказалось диктатурой как с формально-юридической, так и с фактической точки зрения.
Создание СССР: формы и содержание республиканского интеграционного проекта (1922–1936)
Интеграционная идея транснационального (наднационального) республиканского устройства была широко представлена после Первой мировой войны в Европе как способ предотвращения будущих конфликтов (проекты Соединенных Штатов Европы) и получила осуществление на исходе ХХ в. в форме Европейского союза. Данная идея отвергалась большевиками как инструмент консервации империалистических тенденций, но возможность ее реализации допускалась в будущем в контексте ожидания мировой коммунистической революции. Концепция подобной интеграции на новых коммунистических основаниях ставила проблему соотношения принципов конфедерации, федерализма и унитаризма при обсуждении формулы Советской Республики[1716].
С этим связано противоречивое отношение создателей СССР к федеративному государственному устройству: следуя классовой логике марксистского учения, они в целом негативно относились к федерализму, но оказались вынуждены принять его как тактическую уступку националистическим и сепаратистским устремлениям в регионах распавшейся империи, а также в перспективе продвижения «мировой революции» в колониальных странах. Следствием его осуществления становилась федерация централизованного типа, которая, однако, содержала конфедеративный принцип самоопределения народов (субъектов федерации)[1717], сделав российский федерализм «незавершенным проектом»[1718].
В ходе острой полемики сторонников и противников принципа самоопределения он был сохранен как тактический инструмент, применение которого всецело увязывалось с обстоятельствами момента. «Вопрос о праве наций на свободное отделение, — считали большевики, — непозволительно смешивать с вопросом о целесообразности отделения той или другой нации в тот или иной момент. Этот последний вопрос партия пролетариата должна решать в каждом отдельном случае совершенно самостоятельно, с точки зрения интересов всего общественного развития и интересов классовой борьбы пролетариата за социализм»
