Ренуар - [21]
Но когда Гамбетта хотел услужить, — с какой готовностью он это делал! Во время одной из наших выставок я отправился в газету «Французская республика», чтобы попытаться поместить там несколько строк о выставке. Я попал на Шаллемеля Лакура, который мне тотчас же ответил:
«Мы ничего не можем для вас сделать, вы — революционеры!»
На лестнице я встречаю Гамбетту, который спрашивает, что привело меня сюда. Я рассказываю мое приключение.
«Ах, восхитительно! — говорит со смехом Гамбетта. — Шаллемель Лакуру не нравятся революционеры?»
И Гамбетта заставил написать о нас статью. Из всей банды он был самый простой.
Я. — И однако, как ему можно было вскружить голову!
Ренуар. — Когда он входил в салон, надо было видеть, какая подымалась там суматоха! Но министр, которому было не по себе от этой чрезмерной услужливости, уже с порога разрезал толпу теснящихся искателей и удалялся в курительную комнату, немедленно наполнявшуюся самыми изящными дамами, уверявшими в эти вечера, что им ничто так не нравится, как аромат сигар и трубок. Каково было мое удивление, когда однажды вечером я застал Гамбетту у Шарпантье в курительной комнате в полном одиночестве! Ни одной юбки!.. Потом я узнал, что в этот самый день президент совета министров, пытаясь «заткнуть глотку» палате депутатов, потерпел одну из тех неудач, от которых уже не оправляются.
У той же Шарпантье я встретил после многих лет разлуки моего друга — музыканта Шабрие. Это у него была моя картина «Выход из консерватории», написанная в саду на улице Корто. Мы долго были друзьями. Какой музыкант! Мне вспоминается вечер у меня на Монмартре. Шабрие, вернувшийся из Испании, привез характерные мотивы своей «Эспана». После обеда, усевшись за рояль, он весь вечер сочинял «Эспана». Какой несравненный пианист! Он играл всем своим существом: одновременно работали и руки и ноги в такт этим «олле», «олле»…
Я. — К какому времени относится портрет мадам Шарпантье?
Ренуар. — Он сделан в 1878 году, и только положение моей модели в обществе объясняет тот факт, что эта «революционная» вещь была принята в Салон 1879 года.
Вместе с портретом мадам Шарпантье и ее детей я послал портрет мадемуазель Самари во весь рост. Настоящее чудо, что эта вещь сохранилась! Накануне вернисажа один из друзей говорит мне:
«Я только что из Салона; какая беда: ваша „Самари“ как будто потекла!»
Бегу. Мою картину не узнать. Вот что случилось: парень, которому поручено было перенести мою картину, получил от рамочного мастера распоряжение покрыть лаком другую картину, доставленную вместе с моей. Сам я из осторожности не покрывал лаком свою, так она была еще совсем свежа. Посыльный, подумав, что я сделал это из экономии, решил облагодетельствовать меня остатками своего лака. Мне пришлось в какие-нибудь полдня переписать всю вещь. Можете себе представить, какая была горячка!
Я. — Дорого вам заплатили за портрет мадам Шарпантье?
Ренуар. — Я думаю, что, наверное, около тысячи франков.
Я. — Тысяча франков! За большое полотно с тремя фигурами?
Ренуар. — И это была совершенно исключительная по тому времени цена. Были ли вы знакомы с неким Пупэном, служившим прежде у Дюран-Рюэля? Он еще закупил целый фонд иерусалимских реликвий, продолжая в то же время «подрабатывать» картинами? Так вот, я вспоминаю, что видел у его магазина, на тротуаре, один из моих холстов — «Пажа», женскую фигуру в натуральную величину с ценой, обозначенной мелом: восемьдесят франков!
Я. — Не приходилось ли вам писать мадемуазель Самари в одной из ее ролей?
Ренуар. — Нет, едва ли я ее даже видел на сцене. Я не люблю, как играют на сцене «Французского театра». Вот однажды в Фоли-Бержер я видел Эллен Андре в одной пантомиме — просто кусочек роли, — но как это было сыграно! Я очень удивил Берара на другой день, выразив мнение, что государству следовало бы субсидировать Фоли-Бержер.
Я. — Значит, не стоит и спрашивать ваше мнение о пьесах Эрвье?
Ренуар сделал неопределенный жест.
Я. — Мне предстоит пойти посмотреть комедию Эрвье «La Course du Flambeau», которую расхваливают.
— Вы говорите об этом милом Эрвье? — сказал Фран-Лами, вошедший в мастерскую при последних словах.
Я. — Вы его знаете?
Фран-Лами. — Я встретил его во время чая в замке княгини X… Дамы окружали мэтра, восторженно переживали судьбы его героев, восхищались искренностью его искусства и т. д.
«Как вам удается, мэтр, так глубоко проникнуть в тайники человеческого сердца?»
Он отвечал: «Как я этого достигаю? Я открою вам мой секрет. Я опираюсь на природу…»
Это происходило в розариуме замка. Если бы ты видел, Ренуар, эти тысячи роз в цвету!
«Розы — моя страсть, — говорила княгиня, обращаясь к Эрвье, — и вы, так любящий природу…»
Через несколько дней княгиня тысячи роз получила по почте посылку от поклонника природы. Завернутый в золотую бумагу букет из роз, искусственно надставленных в цветочной лаборатории и насаженных на проволочные стебли.
Я (Ренуару). — Я никогда не слышал от вас о Саре Бернар.
Ренуар. — Женственность>[34] — вот что трогает меня в женщине больше всего, но это редкость! Женственней всех была Жанна Гранье. Кто не видел ее в «Синей бороде», тот не может себе представить… Вот кого я бы писал с удовольствием!
Впервые под одной обложкой публикуются воспоминания двух знаменитых парижских маршанов, торговцев произведениями искусства. Поль Дюран-Рюэль (1831–1922), унаследовавший дело отца, первым начал активно скупать работы импрессионистов, рекламировать и продавать их, а Амбруаз Воллар (1866–1939) стал, пожалуй, первым широко известным и процветающим арт-дилером XX столетия.Этих людей, очень разных, объединяют их главные профессиональные качества: преданность искусству и деловое чутье, способность рисковать, что и позволило им обоим, каждому по-своему, оказать влияние на развитие искусства и сделать состояние на покупках и продажах «нового искусства» в ту пору, когда это лишь начинало превращаться в большой интернациональный бизнес.В книгу вошли также предисловие доктора искусствоведения М.
Имя Константина Сергеевича Станиславского (1863–1938), реформатора мирового театра и создателя знаменитой актерской системы, ярко сияет на театральном небосклоне уже больше века. Ему, выходцу из богатого купеческого рода, удалось воплотить в жизнь свою мечту о новом театре вопреки непониманию родственников, сложностям в отношениях с коллегами, превратностям российской истории XX века. Созданный им МХАТ стал главным театром страны, а самого Станиславского еще при жизни объявили безусловным авторитетом, превратив его живую, постоянно развивающуюся систему в набор застывших догм.
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.