Ренегат - [31]

Сюзанна как зачарованная наблюдала за выражением его лица. Половина рта криво ухмылялась, вторая светло улыбалась. Казалось, что говорил кто-то третий. Очень забавно.

«Водевильная развязка может получиться у этой истории», — подумала Сюзанна.

— Почему вы не сообщили об этом властям Конфедерации? — задал очень простой вопрос Вес.

— Я не мог рассчитывать, что мне поверят… Без документов. В форме майора североамериканских войск…

Вес сверил Райса глазами.

— Это не объяснение.

— Янки захватили меня в плен, по дороге в Вашингтон мне удалось бежать от конвоя. Я попал к джонни в форме, которую… я позаимствовал у одного из конвоиров. К сожалению, джонни начали стрелять раньше, чем я пустился в объяснения. Я не думаю, что, найди янки меня в тюрьме Либби, они бы отнеслись ко мне снисходительнее.

При слове «позаимствовал» глаза майора-капитана потемнели, и Сюзанне почудилось дыхание смерти. Глаза Райса стали ледяными, колючими, и у женщины забегали мурашки по спине. Она знала, что Вес испытывал те же чувства. Он жестко переспросил:

— Вы хотите сказать, что вы убили конвоира?

— Не то же ли самое совершали вы? — Райс уставился на полковника немигающими темными глазами.

— Для меня это была война, — ответил Вес, — а для вас приключение, не так ли?

— Да, это так. Я не верю, что такую бойню можно устроить из-за принципов.

— Вы хоть во что-нибудь верите?

Райс улыбнулся.

— Только в себя, полковник. Только в себя.

Он лениво поднялся.

— Я устал от этих разговоров. Пойду посмотрю, нет ли кого вокруг.

— Реддинг?

Райс сделал несколько шагов и остановился в нерешительности, потом повернулся на голос Веса. Изогнул бровь.

— Это самая нелепая история, которую мне приходилось слышать.

— Да, невероятная, не правда ли? — Райс глубоко вздохнул и ухмыльнулся, оставляя на долю Сюзанны и ее брата гадать, где правда, где ложь. Только в отношении принципов все было ясно.

* * *

На протяжении следующих дней Райс Реддинг был необычно лаконичен и отрешен, как будто сожалел о своей откровенности с братом и сестрой, как ни мало он им открыл. Он постоянно поддерживал бешеный темп передвижения, не давая роздыху ни людям, ни лошадям.

У Сюзанны и Веса хватало сил только на то, чтобы неловко спешиться и в изнеможении опуститься на землю, когда они, наконец, останавливались на ночлег. Пока они приходили в себя, Райс Реддинг занимался лошадьми. Сюзанна всегда считала себя хорошим наездником, но она сильно натерла ноги о потные бока лошади. Кожа покрылась мелкими язвочками и саднила. Другая немаловажная часть ее тела ныла от постоянного соприкосновения с костистым задом клячи.

Прошла неделя, нет, чуть больше, с тех пор, как они «поменяли» лошадей. Райс — теперь мысленно она называла его только так — был неутомим и беспощаден, не разрешая им отдохнуть. На лице Веса постоянно лежала печать боли, губы были плотно сжаты, но он ни разу даже не заикнулся о дополнительном отдыхе. Также мужественно держалась и женщина. Райс Реддинг навязал им бешеный темп передвижения. Сюзанна не знала истинной причины скоростной скачки, в которой сама участвовала, и не задавала лишних вопросов: скорость была ей на руку, так как это совпадало с ее желанием добраться до дома как можно скорее.

Усталость, которая на протяжении нескольких дней не покидала Сюзанну, частично объяснялась постоянной близостью к Райсу: им приходилось делить круп лошади. Томление не пропало, она постоянно чувствовала, что рядом с ней мужчина, но теперь, когда они останавливались, первое и единственное, чего хотела женщина, — забыться в глубоком сне. Даже голая земля была предпочтительнее крутых боков костистой клячи.

Пересев на краденых лошадей, путешественники начали петлять, избегая встреч с воинскими частями и даже с одинокими путниками. По ночам, сразу же после остановки на привал, капитан Реддинг внезапно исчезал и возвращался, держа в руках то пойманного зайца, то собранные в лесу ягоды. Правда, обильной добыча была не всегда.

Очередным даром Райса было седло и одежда.

Однажды путешественники остановились на ночлег в покинутой сельской усадьбе. Сгущались сумерки. Райс как всегда пропал в поисках ночной добычи. Сюзанна опустилась на землю рядом с Весом, отдыхающим у дерева.

В этот вечер они сделали остановку позже обычного: их проводник долго искал укромное место рядом с водой. Они все еще находились между двумя армиями, и у них запросто могли забрать лошадей, тем более, что на троих у них была всего одна винтовка.

Покинутая усадьба была для путешественников находкой в прямом и переносном смыслах. Война не пощадила поместье: луна освещала скелет дома и кучи золы, по которым легко угадывалось место сожженного амбара. Дом был разграблен, но Райс разыскал в глубине сада колодец и огромный развесистый дуб, под сенью которого можно было укрыться от ветра и посторонних глаз.

Брат и сестра вдоволь напились воды из колодца. Вес напоил и обмыл свою лошадь. Некоторые действия он совершал как ритуальные обряды. Ни смертельная усталость, ни трудности передвижения на костылях не заставили его отказаться от самоличного ухода за лошадью. Завершив ритуал, он прохромал к тому месту, где Сюзанна складывала костер, и, обессиленный, лег на голой земле. Им предстояло ждать Райса. Сюзанна знала, как ненавидит Вес это ожидание: оно было проявлением зависимости от неприятного ему человека, но полковник все еще был слаб и продолжал овладевать искусством передвижения на костылях. Он страдал от боли, время от времени переживая ее вспышки. Недавно Вес признался сестре, что до сих пор чувствует такую жгучую боль в ампутированной ноге, что едва может ее терпеть, а как можно бороться с тем, чего нет? Культя еще не зажила окончательно. Постоянная тряска мешала ране затянуться, и Сюзанна с беспомощным состраданием несколько раз наблюдала за тем, как брат перевязывал свой обрубок, не позволяя ей больше совершать эту неприятную процедуру.