Ренегат - [13]

Его спутники повскакали, но следовать примеру наёмников и бросаться на обидчика не спешили. Один из них наклонился к русому магу, другие молча переводили взгляд с него на Рыжего. Тиски исчезли, но драка прекратилась сама собой, и Рыжий медленно вытер кровь с клинка плащом убитого. Он не знал, что будет дальше, но на всякий случай приготовился ко всему. Отброшенные наёмники так и остались лежать у стены сломанными куклами, и он отстранённо подумал, что очень удивится, если они остались в живых. Между тем маг пришёл в себя. Коротким заклинанием остановив кровотечение, он отстранил пытавшегося ему помочь и поднялся со скамьи:

– Послушайте…

Что именно Рыжий должен был послушать, он так и не узнал. Русый осёкся, вытаращив глаза и отвалив челюсть. По его взгляду Рыжий понял, что тот узнал его, и это узнавание не доставило магу никакой радости. Скорее наоборот; побелевшие губы шевельнулись, и Рыжий скорее угадал, чем услышал, слово «палач».

Некоторое время Рыжий и молодой маг в звенящей тишине смотрели друг на друга, а все остальные смотрели на них. Маг судорожно стискивал побелевшими пальцами рукоять своего меча, но вытащить его из ножен так и не попытался. Быстро повёл глазами по сторонам, словно боясь хоть на минуту отвести взгляд от Рыжего, сделал шаг назад, попятился, потом как-то боком, по-прежнему неотрывно глядя на него, двинулся к двери, всё быстрее и быстрее. Его явно недоумевающие, но насторожённые спутники последовали за ним. Повернуться спиной русый рискнул только у самой двери. Бегом выскочил за порог, словно спасаясь от пожара, за ним быстро вышли и остальные.

Рыжий вложил меч в ножны. Снаружи послышались недоумевающий голос местного конюха, скрип дверей конюшни, топот копыт. Похоже, маг с сопровождающими торопились исчезнуть, забыв о своём намерении отдохнуть после долгой дороги. В зале по-прежнему царила тишина, оставшиеся продолжали таращиться на Рыжего, никто не решался не то что пошевелиться, а громко вздохнуть. Он обошёл стол, поднял сумку и направился к выходу, по пути бросив на стойку монету. Что-то подсказывало ему, что задерживаться тут не стоит, равно как и гнаться за магом, пытаясь выяснить, где и при каких обстоятельствах они встречались.

– Вы тоже уехать хотите? – спросил его стоящий на пороге конюшни конюх. Рыжий кивнул. – Сумасшедшие, как есть сумасшедшие, – ворчал конюх, выводя Черныша из стойла. – Только приехали, и сразу умчались. И хоть бы слово сказали, хоть бы монетку кинули…

Рыжий молча наблюдал, как он седлает коня, не реагируя на достаточно прозрачный намёк. Кошелёк ещё не показывал дно, но вопрос, когда и как его удастся пополнить, оставался открытым. Теперь он не сомневался, что и в самом деле враг магам. А значит, пока он находится в Мейорси, а может, и не только в ней, ему грозит опасность. Пожалуй, имеет смысл попробовать пробраться к тому мятежному генералу, быть может, там что-то выяснится.

Но как же тот маг его испугался! Ведь мог бы попробовать напасть или задержать, и если бы он воспользовался магией, попутно натравив на Рыжего своих людей, тому пришлось бы нелегко. Трудно одновременно орудовать мечом и сыпать заклятьями, так что шансы у русого были, но он предпочёл сбежать. Счёл противника заведомо сильнейшим, или просто от страха потерял способность соображать? «Палач»… Вдохновляющим определением его наградили. Чем он его заслужил, любопытно?

С тракта Рыжий свернул, едва выехав за ворота постоялого двора. Придётся снова ночевать в заснеженном лесу, маг поднимет тревогу, как только доберётся до своих. А значит, прощайте мягкие постели и вкусные трапезы, появляться на людях теперь никак нельзя. Механизм поисков вот-вот будет опять запущен, и надо убраться как можно дальше, прежде чем это произойдёт.

Отдохнувший Черныш шёл охотно, лёгкий морозец бодрил, приближающийся лес сверкал как хрустальный. Он был большим, этот лес, и была надежда затеряться в нём до самой ралинской границы. А там… Там видно будет.

Магия – всё же очень удобная штука. С её помощью можно развести костёр из сырых веток, сбить с толку собак, замести следы, согреться даже в самую холодную зимнюю ночь. Правда, применять её приходилось на ощупь, никогда толком не зная, получится ли то, что он задумал, и если получится, то как. Странно, знания по истории, географии, навыки владения мечом вспоминались сами собой, а вот искусство плетения заклятий восстанавливалось с куда большим трудом, и сознательно вспомнить, что и как для этого нужно сделать, почти никогда не удавалось. Но иногда, в моменты сильного желания, заклинания получались сами собой, как тогда в «Весёлом бычке», или когда он услышал позади лай и понял, что по его следу пустили собак. Может, это происходило потому, что магия сильней связана с личностью и памятью, чем все остальные навыки? Или он, оказавшись в окружении людей, ненавидевших магов, и сам став их единомышленником, старательно забывал то, что умел прежде?

Так или иначе, от погони ему удалось оторваться. Иногда он чувствовал, как по земле невидимыми языками скользят поисковые заклятья, и в такие моменты кристалл под рубашкой становился теплее. Больше не было сомнений, для чего он предназначен, и, хотя каждый раз, когда заклятье касалось Рыжего, он покрывался гусиной кожей, «языки» слепо скользили дальше, не заметив того, ради кого были созданы. Но Рыжий не терял бдительности. В прошлый раз его ещё могли счесть утонувшим в болоте. Но теперь его видели живым и невредимым, а потому пустят в ход всё, что можно, лишь бы его обнаружить. И не пропустить к генералу, имени которого Рыжий так толком и не расслышал. То ли Равес, то ли Рейвен…