Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969 - [255]

У педучилища не было своего общежития, и Рая квартировала в частном доме. Было жарко. Хозяйка в огороде поливала растения. Мы вышли к ней подышать воздухом. На участке у них был душ, и она предложила нам там освежиться. Мы с радостью согласились. Зашли вместе, хотя кабинка была рассчитана на одного человека. Мы всё-таки поместились. Какое блаженство – в жару принять прохладный душ, да ещё и с любимым человеком!

Когда мы, полуодетые, в хорошем настроении вышли из кабинки, женщина, как бы завидуя, сказала:

– Какие вы счастливые!

– Вот наше счастье, – поглаживая голый, довольно солидный живот Раи, ответил я.

На следующий день у Раи был последний экзамен – математика. В училище мы пошли вместе. У дверей аудитории собралась толпа девушек, ждущих своей очереди. Мы с Раей договорились, что если возникнут сложности, она постарается передать мне записку. Так она и сделала. Я получил бумажку с на первый взгляд несложной задачкой. Но почему-то я никак не мог собраться с мыслями, волновался даже больше, чем когда сам сдавал экзамены. Тут меня окружили девчата и стали успокаивать. Я взял себя в руки, и они отошли, чтобы не мешать. После этого я довольно быстро всё решил и передал записку Рае через студентку, которая входила на экзамен. Вскоре моя жена вышла, получив четвёрку.

Мы зашли в дом, где она квартировала, рассчитались с хозяевами, поблагодарили их и поехали домой. С этого дня мы оба стали считаться второкурсниками, поскольку я тоже немного раньше сдал сессию в СГИ. После окончания сессии Рая получила заслуженный очередной отпуск, плавно перетёкший в декретный. На работу ей было нужно выходить теперь через четыре с половиной месяца.

По всем нашим прикидкам и медицинским показателям Рая должна была родить в конце августа. Её положили в роддом, но роды всё не наступали. Ей так надоело там лежать, что она даже попросила меня принести лестницу, чтобы она смогла спуститься из своей палаты на втором этаже вниз и сходить домой. Я даже чуть ли не всерьёз задумался, где бы я мог найти такую лесенку. Невдалеке находился «Больничный посёлок», состоящий из одноэтажных частных домов. Наверное, кто-нибудь там мог бы одолжить стремянку. Но вообще-то я не собирался совершать подобную авантюру. А через день жена родила.

Было четвёртое сентября. Я пришёл, как обычно, проведать и поговорить через окошко. Раи не было, а мне сказали подойти к дверям. Я подошёл. Сквозь закрытую дверь до меня донеслись слова медсестры:

– Родила сына.

Почему-то я услышал «два сына», и от радости даже подпрыгнул. А Рае потом рассказали, в какой восторг пришёл муж, когда услышал о сыне. В это время ко мне подошёл мой однокашник и коллега Евгений Назаров и спросил:

– Чему радуешься?

– Мне только что сказали: «родила двух сыновей»!

– А я вот так не радуюсь, моя супруга уже четвёртого сына родила. А мы так хотели девочку! Но всё равно, для порядку пойду выпью за нового человека.

Наш новорождённый был весом больше четырёх килограммов. Роды были тяжёлыми, Рае помогали врачи. Её животик перед родами тоже был солидным, поэтому меня и не удивила послышавшаяся фраза о двойне. Так на двадцать третьем году жизни Рая стала мамой, а я в тридцать один стал отцом сына, которого искренне хотел.

Назвали мы его Николаем в честь моего отца, погибшего на фронте в Великую Отечественную войну в 1943 году, то есть двадцать лет назад.

С ребёнком было всё хорошо, и его выписали через неделю после родов, раньше Раи. Правда, фактически он оставался в роддоме с мамой. У неё было высокое давление, и врачи не хотели её выпускать. Ещё через два дня Раю согласились выписать, но мне пришлось дать письменное обязательство помогать ей во всём и следить за здоровьем. Я забрал их из роддома и через девять дней после рождения нового человека мы втроём пошли домой.

Глава 134. МОИ ПОМОЩНИКИ КОЛЯ И ВАЛЕРА

Как-то мы с Колей Петуховым[50] решили, что хватит питаться всухомятку, и надумали готовить себе на работе обеды. У нас там была электроплитка и кастрюля. Купили манной крупы. Вскипятили в кастрюле воды и высыпали туда крупу. Кулинары из нас были никакие – ни один не знал, сколько нужно сыпать и что делать дальше. Видимо, с количеством крупы мы всё-таки переборщили, поскольку скоро кипение прекратилось, а из кастрюли стала подниматься раздувшаяся белая шарообразная масса. С неприятным шумом она хлюпала, выстреливала белыми шариками, опадала, а потом снова поднималась на опасную высоту.

Мы как заворожённые стояли и наблюдали за процессом варки. Через некоторое время запахло гарью. Мы посчитали, что обед готов. Попробовали горячую, но оказавшуюся совершенно несъедобной массу, внутри которой попадались комочки даже не размокшей крупы.

Мы признали своё поражение. Всё варево вывалили на улицу. С горем пополам отмыли кастрюлю и больше никогда не пытались готовить обед на работе. Может быть, нам нужно было начинать с чего-нибудь попроще – например, супчика.

После того, как мы с Петуховым носили столбики из карьера для постройки нашего сарая, он, видимо, посчитал, что я ему обязан по гроб жизни, и буду закрывать глаза на его выходки, а иногда и работать за него. Он стал нередко в вечернюю и ночную смену приходить на работу под хмельком, а в утреннюю – с похмелья. Он вообще был большим любителем выпить, не скрывал этого и даже этим кичился. Возможно, его испортило хобби, которое он превратил во вторую работу. Он был музыкантом в городском духовом оркестре. По обычаю, заведённому у нас, ему часто приходилось провожать в последний путь людей, которых он называл «жмуриками». А на похоронах никогда без выпивки не обходилось. Я пытался его образумить, но он в ответ лишь нахальненько ухмылялся.