Религия - [238]
— Я пытался, — ответил он. — И у меня не получилось. Однако у этой медали есть и другая сторона. Ты не представляешь, какое мучение доставляет мне твое присутствие.
— Так ты обвиняешь меня в том, что я тебя мучаю?
— Я всего лишь констатирую факт. Я не просил тебя возвращаться на Мальту. Я пытался это предотвратить.
Такое знакомое чувство вины шевельнулось в ней. Она сама навлекла на всех них эти несчастья.
— Я старался избавить себя от этого зла, — продолжал Людовико. — Я умерщвлял плоть. Я совершал ужасные жестокости, которые должны были навсегда уронить меня в твоих глазах. И в этом хотя бы проявил твердость и обрел некое успокоение.
Страх сжал ей внутренности. Насчет ужасных жестокостей она нисколько не сомневалась.
— И если я удерживаюсь от того, чтобы совершать их и дальше, то только из страха причинить еще больше страданий тебе, — сказал Людовико.
Карлу бросило в дрожь. Она обхватила себя за плечи, чтобы подавить ее.
Людовико поднялся и пододвинул второй стул к своему.
— Подойди сюда, сядь.
Она подошла к стулу и села. Он тоже сел обратно. Несколько секунд он сидел, упираясь локтями в колени, сжав руки в кулаки и опустив голову. Костяшки пальцев у него побелели. Карла глубоко вздохнула. Людовико взглянул на нее. Его глубоко посаженные глаза были похожи на тоннели, ведущие в какую-то кошмарную бездну.
— Я спрашивал самого себя, — продолжал Людовико, — как я могу завоевать расположение женщины, которую ранил так сильно и всеми возможными способами? Женщины, чью гордость я унизил. Чью свободу отнял. Женщины, самых дорогих друзей которой я заточил в темноте и в цепях.
Карла ощутила, как слезы поднимаются к горлу. Она сглотнула комок.
— На все эти вопросы я не нашел ответов, — продолжал Людовико. — Потому что я сам сижу в цепях, во тьме гораздо более непроницаемой, чем всякая другая тьма. Пусть я разрубал узлы множества загадок и еще больше — распутывал, эта выше моих способностей, потому что сильнее всего в ней переплелись нити моих чувств. И их сила превосходит все привязанности и принуждения. Война с ее буйством затянула их еще туже. Гнев, жалость и сладострастие истоптали меня по очереди. Любовь задушила меня, я даже вскакивал среди ночи, уверенный, что настал мой последний час. И как часто я желал, чтоб так оно и было. Но так не было. Даже на поле битвы, далее когда твой германец предательски выстрелил мне в спину, смерть бежала меня. Так что все происходит не так, как того хочется мне, а так, как должно. Поэтому я пришел, чтобы сдаться на твою милость.
Карла отвернулась от него, чтобы все обдумать. Она молилась, это верно. Матиас велел ей быть честной с самой собой, чего бы это ни стоило. Она билась над его словами, звучащими набатом у нее в голове днями и ночами: что же все-таки они значат? Чтобы она ни при каких условиях не подчинялась требованиям Людовико? Что все должно быть брошено на погребальный костер ее чести, в мире, который и без того уже смердел жертвами и смертью? Она решила, что Матиас имел в виду другое; он, как всегда, подразумевал именно то, что сказал: она должна хранить верность себе самой, как она сама себя понимает, а не тому, что понимают другие. Карла снова посмотрела на Людовико.
— Неужели ты не можешь дать нам жить своей жизнью и найти утешение в Боге?
— А ты нашла в нем утешение?
— Да, — ответила она. — Я нашла.
— Но все равно вернулась на Мальту.
— В чем бы ты меня ни обвинял, я вернулась сюда не для того, чтобы доставлять тебе неприятности.
— Все равно.
— Ты так и не ответил мне.
— Ты не спала с Тангейзером, — сказал он. — Все-таки — нет.
Откуда он может знать?
Людовико покивал.
— В этом мире мало такого, чего я не знаю. И еще меньше такого, чего я не узнаю. Я не оставлю тебя германцу, даже если буду обречен за это на вечное проклятие. Мой грех и без того уже смертный. Я не в силах его искоренить. Господь видит истину в моем сердце и то, что во мне нет раскаяния. Если так, если я должен, пусть я буду проклят за свои деяния, а не за мысли.
Если Карла и сомневалась раньше в его решимости, теперь все сомнения отпали.
— Послушай меня, Карла, — сказал Людовико. — Отвращению, пусть я заслуживаю его, не должно быть места. То, что у нас было однажды, никогда не умрет. Воскрешение лежит в основе нашей веры и еще любовь, одно держится на другом. Я люблю тебя. Больше, чем Бога. Вместе мы обретем успокоение. Ампаро останется твоей компаньонкой. Мы воссоединимся с нашим ребенком. И со временем ты вновь обретешь ту нежность, какую испытывала ко мне прежде.
— С нашим ребенком?
— Орланду входит в свиту Аббаса бен-Мюрада, ага желтых знамен. Когда из Сицилии прибудет подкрепление и турки в смятении побегут, я со своими рыцарями вырву Орланду из его лап.
— Значит, ты присвоил себе то, что причитается Тангейзеру, не единожды.
Он вздрогнул.
— Я не позволю, чтобы мой сын был увезен в Стамбул и обращен в неверного. Я лучше погибну, чем позволю ему потерять свою душу.
Карла не хотела задумываться об этом последнем. Она спросила:
— Подкрепление уже идет?
— Когда армия Толедо прибудет, мы с тобой поедем в Мдину. Оттуда я выеду вместе с подкреплением и спасу Орланду.
Франция, 1572 год. Госпитальер Матиас Тангейзер прибывает в Париж за женой, приглашенной ко двору на свадьбу. Рыцарь многое повидал в жизни: прошел не одну войну, привык убивать и хоронить близких… Но ничто из пережитого прежде не сравнится с тем, что ему предстоит выдержать в эту ночь, 23 августа, – ночь накануне дня святого Варфоломея. Прекраснейшая из столиц мира погружается в кровавый хаос, начавшийся с погромов против иноверцев и быстро превратившийся в войну всех против всех. Посреди безумия и резни Матиас мечется по смертельно опасному лабиринту городских улиц в поисках возлюбленной – и быстро понимает, что неведомый враг уже открыл охоту на них обоих…
Представь себе тьму, во тьме той — стальные прутья, поросшие ржой и вековой грязью. Вдохни адский воздух и осознай, что это запах наказания.Здесь в жилах тюрьмы-монстра текут сточные воды, собравшиеся со всего мира.Это — „Зеленая Речка“.Это — история ее бунта.
Начало XX века современники назвали Прекрасной эпохой: человек начал покорение небесной стихии, автомобили превратились в обычное средство передвижения, корабли с дизельными турбинами успешно вытесняли с морских просторов пароходы, а религиозные разногласия отошли на второй план. Ничто, казалось, не предвещало цивилизационного слома, когда неожиданно Великая война и европейская революция полностью изменили облик мира. Используя новую системную военно-политическую методологию, когда международная и внутренняя деятельность государств определяется наличным техническим потенциалом и стратегическими доктринами армии и флота, автор рассматривает события новейшей истории вообще и России в первую очередь с учетом того, что дипломатия и оружие впервые оказались в тесной связи и взаимозависимости.
Когда выхода нет, даже атеист начинает молиться. Мари оказалась в ситуации, когда помочь может только чудо. Чудо, затерянное в песках у Каира. Новый долгожданный роман Веры Шматовой. Автора бестселлеров «Паук» и «Паучьи сети».
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.