Религиозные смуты и гонения. От V в. до XVII в. - [4]
Одновременно с альбигенсами существовала на юге Франции еще другая, по общему направлению к ним подходящая, но не столь многочисленная секта, известная под наименованием вальденсов. Ее основателем был лионский купец Петр Вальда, который по изгнании из Лиона странствовал в Италии и Германии и наконец поселился в Богемии, куда перешли и некоторые из его рассеявшихся последователей. Вальденсы сначала не имели в виду отделяться от господствующей церкви, но когда лионский архиепископ запретил им евангельскую проповедь, а папа предал их проклятию, хотя сами католики одобрительно отзывались о их безукоризненно нравственной жизни, – они стали в прямую оппозицию к церкви и отчасти примкнули к кафарам. Переселившиеся в Богемию стали впоследствии в ряды гуситов.
Уничтожение ордена Рыцарей Храма (тамплиеров) при французском короле Филиппе Красивом было, в сущности, событием более политического, чем религиозного свойства. Главную цель составляло завладение имуществами ордена. Но предлогом послужили возводимые на него обвинения в отступничестве от христианства, и как суд, так и казни были облечены церковными формами. Папа Клиент V, по настоянию короля, повелел в 1308 г. произвести повсеместное следствие над членами ордена, а эссенский (Sens) архиепископ, не ожидая результатов следствия, предал постановлением областного собора великого магистра Матвея Молей и 54 рыцарей смерти на костре[17]. Орден окончательно упразднен папской буллой 22 марта 1312 года[18].
«Никакая власть, – говорит английский историк Ленки, – никакое человеческое учреждение не пролили столько безвинной крови, сколько римская церковь»[19]. Дошедшие до нас сведения о гонениях, предпринимавшихся ею в разные времена и в разных странах, так неполны, что в настоящее время нет никакой возможности составить себе хотя сколько-нибудь определенное понятие о числе жертв этих гонений. Даже трудно приблизительно определить число жертв, причитающихся на долю правильно организованных инквизиционных трибуналов. Оран (Retention), имевший доступ к архивам инквизиции в Испании, утверждает, что по ее приговорам сожжено более 31 000 человек и более двухсот тысяч присуждено к карам менее тяжким, чем смертная казнь. Число казненных в испанских владениях в Америке, на Сицилии и Сардинии неизвестно. В Нидерландах казнено при Карле V до 50 000, при Филиппе II – до 25 000. Но эти цифры еще не так красноречиво повествуют о настроении духовных властей, как постановление верховного инквизиционного трибунала, 16 февраля 1568 г., присуждающее к смерти всех обывателей Нидерландов как еретиков. Королевской прокламацией, состоявшейся десятью днями позже, это постановление утверждено и послано к исполнению. В трех строках, таким образом, присуждались к смертной казни три миллиона людей, без различия пола и возраста[20].
Но не одно число жертв инквизиционного изуверства приводит в ужас всякого из нас при мысли об этом кровавом, целые столетия обнимающем прошлом. Нужно еще вспомнить о варварской изобретательности тогдашних фанатиков по части пыток и казней и о придании этим казням, в некоторых случаях, вида торжества веры. Обреченных на смерть иногда сжигали на костре медленным огнем. В Испании даже королевские бракосочетания праздновались публичными auto-da-fé. В 1680 году в Мадриде по случаю бракосочетания Карла II всенародно преданы огню осужденные евреи обоего пола. Большая площадь была убрана в виде амфитеатра. Король и королева присутствовали. Придворные дамы были в пышных нарядах. Осужденные проходили мимо них на пути к кострам. Сохранилась память о молодой 17-летней еврейке, которая поразила всех своей красотой и обратилась к королеве с просьбой о милосердии, ссылаясь на то, что она осуждена только за исповедание веры отцовской и материнской. Королева ничего не ответила, но отвела от нее глаза. Верховный инквизитор, епископ Вальдарес, был главным распорядителем торжества, и в мадридской картинной галерее память о нем увековечена картиной работы Франциска Риччи[21].
При всей возмутительной свирепости гонений, которыми ознаменовала себя латинская церковь, было бы, однако же, весьма несправедливо ей одной приписывать дух жестокой религиозной нетерпимости и порождаемые им преследования. Тот же самый дух был свойствен и протестантским церквам. Различие в размерах и формах протестантских гонений преимущественно зависело от того, что протестантскому духовенству не принадлежали влияние и власть, которыми латинское духовенство могло пользоваться в латинских странах. Догматическое оправдание, даже догматическая проповедь гонений и насилий одинаково встречались как в латинском мире, так и в протестантском. Кровь проливалась, ad majorem Dei gloriam, в том и в другом. Одним римским папой одобрено избиение альбигенсов, другим торжественно принесено благодарственное молитвословие за Варфоломеевскую ночь. Меланхтон и другие протестантские богословы письменно выразили свое сочувствие сожжению Сервета Кальвином. Нокс (Knox) предпочитал нападение десяти тысяч врагов отслужению в Шотландии одной латинской мессы.
«Грустно! Я болен Севастополем! Лихорадочно думаю с вечера о предстоящем на следующее утро приходе почты. Лихорадочно ожидаю утром принесения газеты. Иду навстречу тому, кто их несет в мой кабинет; стараюсь получить их без свидетелей: досадно, если кто-нибудь помешает мне встретиться наедине с вестью из края, куда переносится, где наполовину живет моя мысль. Развертываю „Neue Preussische Zeitung“, где могу найти новейшие телеграфические известия. Торопливо пробегаю роковую страницу. Ничего! Если же есть что-нибудь, то не на радость.
«Четырнадцать лет тому назад покойный профессор Кавелин, стараясь определить задачи психологии, отозвался в следующих выражениях о тогдашнем направлении человеческой мысли, настроении духа и состоянии общественных нравов в христианском мире…».
Петр Александрович Валуев (1815–1890), известный государственный деятель середины XIX в., стал писателем уже в последние годы жизни. Первая его повесть — «У Покрова в Лёвшине» сразу привлекла внимание читателей. Наиболее известен роман «Лорин», который восторженно оценил И.А Гончаров, а критик К. Станюкович охарактеризовал как «любопытную исповедь» с ярко выраженной общественно-политической позицией «маститого автора».«У Покрова в Лёвшине» и «Черный Бор» — лучшее из всего написанного Валуевым. В них присутствует простодушный и истинно русский лиризм.
«1 января 1861 г. Утром во дворце. Заезжал два раза к гр. Блудову. Записывался по обыкновению в швейцарских разных дворцов. Все это при морозе в 17°.Обедал у Вяземских. Вечером дома…».
«– Опять за книгой, – сказала сердито Варвара Матвеевна, войдя в комнату, где Вера сидела у окна за пяльцами, но не вышивала, а держала в руках книгу и ее перелистывала. – Урывками мало подвинется работа, и ковер к сроку не поспеет.– Я недавно перестала вышивать, тетушка, – сказала молодая девушка, покраснев и встав со стула, на котором сидела. – Я целое утро работала и только хотела дать глазам поотдохнуть…».
«Существует целый ряд тягостных фактов, на которые кажется невозможным не обратить серьезное внимание.I. Правительство находится в тягостной изоляции, внушающей серьезную тревогу всем, кто искренно предан императору и отечеству. Дворянство, или то, что принято называть этим именем, не понимает своих истинных интересов… раздроблено на множество различных течений, так что оно нигде в данный момент не представляет серьезной опоры…».
В этой работе мы познакомим читателя с рядом поучительных приемов разведки в прошлом, особенно с современными приемами иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры.Об автореЛеонид Михайлович Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как в конце XX века мог рухнуть великий Советский Союз, до сих пор, спустя полтора десятка лет, не укладывается в головах ни ярых русофобов, ни патриотов. Но предчувствия, что стране грозит катастрофа, появились еще в 60–70-е годы. Уже тогда разгорались нешуточные баталии прежде всего в литературной среде – между многочисленными либералами, в основном евреями, и горсткой государственников. На гребне той борьбы были наши замечательные писатели, художники, ученые, артисты. Многих из них уже нет, но и сейчас в строю Михаил Лобанов, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Василий Белов, Валентин Распутин, Сергей Семанов… В этом ряду поэт и публицист Станислав Куняев.
«…Церковный Собор, сделавшийся в наши дни религиозно-нравственною необходимостью, конечно, не может быть долгом какой-нибудь частной группы церковного общества; будучи церковным – он должен быть делом всей Церкви. Каждый сознательный и живой член Церкви должен внести сюда долю своего призвания и своих дарований. Запросы и большие, и малые, как они понимаются самою Церковью, т. е. всеми верующими, взятыми в совокупности, должны быть представлены на Соборе в чистом и неискажённом виде…».
Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.