Реквием по Высоцкому - [8]

Шрифт
Интервал

Я знаю, ты точишь и точишь ножи,
И может, увы, не без толку.
И капля за каплей…
Ведь зависть, как яд,
Меня отравляет наркотой.
Стада предо мною,
Я вышел из стад,
Но подзадержался в животных.
Кричу: — Наркоты! — я,
И вот уже животно — я.
Сели-встали, все устали,
И ору все ором я,
Чтоб вы какали глистами,
Исхожу измором я!..
Я в Столбах лежал, и что ж?
Был на психа я похож? —
Мучили, подлюги, процедурами!
Меня от их унылых рож
Все кидало в раж и в дрожь,
Шел общаться с дурами.
То есть, дуры не совсем,
А при всем, при том, при сем,
Все у дур в порядочке.
Их мозги, как грядочки.

«Шел всегда я до конца…»

Шел всегда я до конца
И стоял над бездною.
Не терял притом лица —
Пьяный или трезвый.
Сели-встали, все устали —
От ме-е-е-ня!
Никому не нужен я-я-я!
Помираю — вот он я!
Никому не нужен я!
Помираю — вот он я!
Личность я, а не свинья!
Прах друзьям —
С на-ррр-ко-то-ю!..

25 января 2003 года

К 65-летию со дня рождения

«Что ж там ангелы поют

Такими злыми голосами?»

Ангел пел, но как голос был зол!
Я тоннелем в тот свет продирался.
Прекрати ты, прохвост, я еще не ушел,
Что-то слишком уж ты расстарался!
Я пока что живой, все допью, докурю
Я еще долюблю, я еще не сломался!
На Каретном Большом еще пошухерю,
Я ведь бывший дворовый, и я не зазнался!
…Я уже раскумарился в лучших мирах!
Так за что я страдал, как Фома, ля, неверный?
Зазнобило, как вспомнил, во пух и во прах
Все трепали мои обнаженные нервы!..
Что же, ангел, прости, может, ты бы не пел,
У тебя был приказ, подчиненный ты тоже…
Я любил свою жизнь, умирать не хотел.
Не Лаэрт ли убил меня, Господи-Боже?..

ВВ — по-прежнему любимому

Ты снишься мне, уставший и больной,
Ты снишься мне в хмельном дурмане.
Я от тебя — за призрачной стеной,
Спешишь ко мне
В огне своих желаний.
Ты снишься мне и летом, и зимой,
В день ангела и в день кончины.
То говоришь, то будто бы немой…
И мы с тобой давно неразлучимы.
Зачем во сне слиянье душ и губ?
Идем с тобою,
За руки держась,
Под звук архангеловых труб
Стоим мы, в поцелуй соединясь.
Зачем тревожишь в сонной тишине гитары звуком,
нежным и печальным?
Зачем, зачем являешься ко мне
Любовником неистовым и тайным?

15.12.2005 г.

Мои похороны

«Умудренный кровосос стал у изголовья и вдохновенно произнес речь про полнокровье.

И почетный караул для приличия всплакнул…»

Я устала биться о глухие стены равнодушья ближних,
дальних неприятье.
Ну, допустим, — баста! —
вскрыла себе вены и расторгла с жизнью слабые объятья.
Ну, допустим, ахнут —
набегут проститься,
кто-то с перепоя и слезу прольет.
Капнет она водкой на мои ресницы,
обожжет, как пламя —
дух мой оживет.
Торопясь, покинет каменное тело,
воспарит над всеми —
легок и незрим.
И ему отныне нет до тела дела,
он, как посторонний,
повисит над ним.
И увидит сверху он не лица — рыла,
и услышит фразы, едкие, как дым…
О, мой Бог, зачем я вены себе вскрыла?
знала ведь, и мертвой неугодна им.
Всех усопших прежде, хорошо иль молча,
провожали люди в их последний путь.
А теперь вот лица,
будто рыла, корчат…
Так что дух мой хватит оторопь и жуть.

Свято место не будет пустым

Не сестра, не жена, не любимая.
Так зачем же мне выпало так:
Твою нишу занять, Владимир?
Подшутил, видно, Бог-чудак.
Ткнул перстом он в меня — не мимо:
— Дщерь моя, ты пойдешь за ним,
За собратом, чье имя Владимир.
Свято место не будет пустым.
Сорок лет почти уже минуло —
За тобой след-вослед стремлюсь.
Как лавина, поэзия хлынула —
Захлебнуться в ней не боюсь.
Не сестра, не жена, не любимая.
Но по духу мы родственны так,
Ты один для меня, Владимир!
Так решил, видно, Бог-чудак.

Жизнь после смерти или Сновидения о Высоцком

Автор: Я оживила его силой своей любви. Но он живой только для меня, для остальных: ДУХ. Как тень отца Гамлета.


Видела сон сегодня в ночь на четверг: со 2 на третье декабря 2009 года. ВВ где-то выступает в Москве, читает по бумаге, а листы прочитанные отдает почему-то мне, по моей, правда, просьбе. Потом говорит, что ему надо идти, а текст я могу прочитать и оставить у кого-нибудь для него, он придет в 5 часов и заберет. К тому времени я нахожу квартиру 36 в доме, в которой можно остановиться. У меня оказывается ключ от нее. Возвращаюсь туда, где ВВ выступал.

Он появляется и говорит, что наконец-то свободен, и спрашивает, что будем делать. Я говорю, что у меня квартира, где можно посидеть, поговорить. Он обрадован. Мы идем. Утро. Мы лежим в одной постели. ВВ шепчет мне на ухо: — Я тебя, наверное, замучил… Я говорю: — У нас ничего не было. Он раздевает меня и… Потом мы идем и разговариваем. Он говорит, что мы не сможем встречаться, так как он будет занят в спектакле, им разрешили поставить на Таганке в ноябре. Я говорю, а я хотела предложить в Алматы музыкально-драматическую композицию по своей книге о тебе.

Потом мы спорим о том, кто гениальнее. Я говорю, что я — гений при жизни, а он стал после смерти. Он уходит.

Мне нужно вернуть ему бумаги, но я не знаю, где его искать. Какая-то женщина с двумя дочками говорит, что знает его сотку. Она звонит ему, а он говорит, что он уже идет к ней. Она ему: — Тут вас ищет Светлана, она рядом со мной. Он просит сказать, чтобы она меня отшила, так как он не один, а с женщиной.

Я записываю телефон. Мы стоим с ней возле дома, где она живет. Подходит ВВ с женщиной, видит меня, недоволен. Я отдаю ему бумагу и ухожу. Он идет вслед за мной и говорит: я приду в пять часов. Опять в пять! Вроде, я уезжаю, а он хочет меня проводить…


Еще от автора Светлана Ермолаева
Страна терпимости (СССР, 1980–1986 годы)

Жизнь советской молодой женщины Ксении Кабировой продолжается. Претерпев множество операций после падения с четвертого этажа своей квартиры героиня романа возвращается в Совет Министров Казахской ССР. Из приемной ее попросили, она опорочила звание сотрудницы ап-парата своим из ряда вон поступком. Она все-таки сделала операцию, но почти сразу была вынуждена уволиться. Кончилась Райская жизнь, началась Адская, какой жили тысячи людей, не имея преимуществ в виде буфетов, пайков, путевок, квартир и других благ Райской жизни.


Страна терпимости (СССР, 1951–1980 годы)

Героиня романа Ксения Кабирова родилась в 50-ти градусный мороз в конце первого послевоенного года в г. Якутске. С раннего детства она предпочитала мальчишечьи игры, была непослушной, вредной, например, дети пекли пирожки в песочнице, она их пинала ногой, сыпала песок в глаза за обиду. В ее душе как будто застыла льдинка. Через много лет она написала: «Заморозило морозами сердце детское мое…» И в юности не стало лучше: ее исключили из комсомола за аморальное поведение, не допустили до экзаменов в школе… Замужество не смирило ее характер: нашла коса на камень.


Рекомендуем почитать
Победоносцев. Русский Торквемада

Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.


Великие заговоры

Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.


Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890-1953. Воспоминания

Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.


Южноуральцы в боях и труде

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Три женщины

Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».


Кто Вы, «Железный Феликс»?

Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.