Реконкиста - [105]

Вот я выстрелил Господу Богу прямо в глаз, подумал розеттинец, следя за сигарой.

Только до стратосферы снаряд не долетел, сразу же над кратером он выполнил изящный пируэт и завернул.

– В нас грохнет? – довольно-таки спокойно спросил Эбен.

– Если в ней имеются термодатчики, то, скорее всего, нет.

И действительно. Ракета выбрала источник огня. И вот тут резервуар рванул. Потоки горящего топлива залили плиты взлетно-посадочной площадки, охватили хозяйственные и вспомогательные постройки. Команды с тележек тут же начали убегать от реки огня и спасать остальные машины. Но тут со страшным грохотом взорвался один из боевых "треугольников".

– Яхууу! – восторженно заорал Лино. – Это мы им неплохой бардачок тут устроили!

Прижав лицо к окошку, Фруассарт внимательно следил за тем, а не достанет ли огонь и их. Пока что на это не было похоже. Но точно так же никакая сила не была в состоянии открыть, разжать или расколоть броню корабля, который пленил их, словно раковина – драгоценную жемчужину.

Несмотря на чудовищные разрушения, ацтеки усмирили пожар за полчаса. А потом, со всех сторон, заслонившись прозрачными коконами, они начали приближаться к виновникам случившегося.

– Ничего не могу сделать! Ничего не могу сделать! – с бессильной яростью кричал Павоне.

Фруассарт, как и обычно, сохранял спокойствие. Аравак погрузился в свойственную себе кататонию. Зато Эбен, который, обычно, не сильно-то проявлял эмоции, не выдержал и начал грозить приближающимся врагам:

– Ну, идите-ка сюда, грязнули! Увидите, как дорого продают свою шкуру добрые христиане!

17. Долина тревоги

Игра в перестукивания с боцманом Вайгелем долго не продолжалась. Заскрежетал механизм двери, и я, как можно скорее, перекатился на средину мата. Плафон разгорелся желто-зеленым светом. Вообще-то я ожидал визита Итцакойотля, но появилась лишь пара ацтекских охранников, выглядящие чуточку получше тех, каких я встречал раньше, по крайней мере, от них так не несло местной самогонкой. Распутав мне ноги, они вытащили меня из камеры и повели по коридору, более чистому и лучше освещенному, чем все виденные мною раньше. Технические устройства здесь функционировали тоже намного лучше, переборки между коридорами раздвигались тихо, возможно, не совсем так, чтобы заметив нас, но, скорее всего, они реагировали на поднятие старшего из церберов знака его власти. Более всего он походил на какую-то смесь бердыша с булавой, законченную гребнем из нефрита. После нескольких крутых поворотах и последних врат, перед которыми стражник поднимал свой знак целых три раза, перед нами открылась овальная комната, где было множество глубоких ниш, в которой в центре стоял гладкий и темный, словно ониксовая плита, стол в форме миндального ореха. Стенки ниш оставались темными, гладкими, сами ниши походили на свод в планетарии. Через мгновение после нашего прихода сочащийся из невидимых источников слабый пурпурный свет окрасил весь свод помещения в нежно-розовый тон, в который, перед самым восходом, окрашивается небо. За столом я заметил два неподвижных силуэта мужчин в длинных плащах. В тот самый момент, когда я очутился на полпути к столу, словно на оперной сцене, их окружил световой круг.

Это они меня спецэффектами хотят удивить, словно желторотого пацана, – мелькнула мысль. Тем временем стражники подбили мне колени, пытаясь, несмотря на мое сопротивление, заставить меня пасть ниц перед мужчиной в плаще из птичьих перьев, стоящим рядом со скромно одетым Итцакойотлем. Впрочем, в глаза бросался не только контраст в одеяниях обоих ацтеков. У ученого было округлое и, в принципе, довольно честное лицо индейца из прерий. Желтоватая кожа и выступающие скулы заставляли искать его предков среди азиатов, тысячелетия назад пришедших в Америку через Берингов пролив, а вот "пернатый" выглядел представителем совершенно другой, аристократической касты; он походил на какую-то голливудскую звезду среднего поколения, принятую на роль СуперВиннету. Рослый силуэт, великолепный профиль, черные, словно вороново крыло, волосы. Тут у меня не было никаких сомнений: передо мной стоит сам верховный жрец и вождь ацтеков, Петлалкалькатль, правнук Человека без Имепни.

– Встань, европеец, – произнес вождь ацтеков по-испански, с сильным акцентом nahuatl, отправляя жестом стражей, которые, покорно склонившись, отступили в свои каверны. – Как видишь, ты очутился в преддверии богов.

– Для меня это, скорее, походит на центр всего вашего города, на центр управления, из которого убрали все инструменты, Великий Петлалкалькатль, – ответил я с куртуазностью, которая в любой ситуации не могла повредить.

То, что я знаю его имя, похоже, жреца удивило, но он не показал этого по себе.

– Говоришь, убрали все инструменты, – сказал он. – Ошибаешься, они всегда здесь были – гляди!

Он подошел и двумя руками коснулся стола. Тут же мертвая до сих пор столешница загорелась радугой цветов и рисунков, превращаясь в удивительную консоль управления, как мне казалось, городом-государством: сразу же появились десятки кружков, ромбов, треугольников, небольших экранов и темных точек, которые могли служить кнопками с неизвестным назначением.