Реки Вавилона - [111]

Добкин быстро повернулся и зашагал к концу причала. Он оглянулся через плечо и помахал на прощание одетой в длинную рубаху фигуре старика, неподвижно стоявшего в лунном свете. Уже не в первый раз все происходящее показалось ему нереальным. Обстановка, звуки и особенно запахи этого места не позволяли рассуждать рационально, как и положено военному из двадцатого века.

Добкин опустил взгляд на воды Евфрата. На волнах покачивалась странного вида лодка, по размерам она была не больше крупной круглой корзины, обмазана знаменитым вавилонским битумом. Ее могли сделать и несколько дней назад, и несколько тысячелетий. Добкин втиснул в нее свое крупное тело, и лодка осела в воде почти до планшира. За ним в лодку впрыгнул юноша по имени Числон, его явно не смущало, что в лодке почти не осталось свободного места. Лодка еще более угрожающе осела, но потом выровнялась, со стороны Числона ее край выступал над водой сантиметров на десять, со стороны Добкина — на пять. Числон взял с причала длинный шест, отвязал веревку и оттолкнул лодку.

Добкин предположил, что этой лодкой никогда не пользовались в период разлива Евфрата, и через несколько минут его предположение подтвердилось, он заметил, что шест не достает до дна, хотя Числон, насколько возможно, перегнулся через край. Юноша поднял взгляд на Добкина и улыбнулся ему.

Лодка набирала скорость. Добкин понимал, что им нужно пристать к противоположному берегу примерно через два километра, иначе они проскочат южную оконечность Вавилона и ему придется возвращаться пешком. А он чувствовал, что еще недостаточно окреп для такой прогулки. Добкин тоже улыбнулся юноше, который старался выглядеть спокойным, но генерал видел, что он нервничал.

Шерхи дул над водой, и, хотя он не нес с собой песок, тем не менее все подгонял и подгонял посудину, которая ныряла и раскачивалась, волны перекатывались через ее края со всех сторон. И, поскольку она была круглой, лодка начала вращаться как волчок. У Добкина к горлу подкатила тошнота. Кроме того, у него болела промежность, а бедро жгло как огнем. Свесившись через борт лодки, Добкин выблевал все, чем его накормили, — лимонный чай и неизвестную ему рыбу.

Он почувствовал себя лучше и ополоснул лицо водой, отметив при этом, что и Числон выглядит неважно.

Добкин заметил на дальнем берегу несколько огней и показал на них Числону.

— Квейриш, — пояснил тот.

Лодка продолжала кружиться, и Добкин оглядывал то один, то другой берег. На восточном берегу огромные тучи пыли покрывали землю и закрывали луну. Генерал понял, что последняя атака холма в этих условиях будет предпринята задолго до захода луны.

Чуть ниже деревни Квейриш река повернула, и, выйдя из поворота, лодка понеслась вперед с еще большей скоростью, подхваченная быстрым течением реки между сужающимися берегами. Числон продолжал нащупывать шестом дно, едва не переворачивая при этом лодку.

Добкин попытался прикинуть, где они могут пристать к берегу. Впереди река поворачивала на запад, и если эта посудина не потонет, то есть возможность высадиться на берег вблизи от южного окончания городской стены. До ворот Иштар и гостиницы ему придется возвращаться как минимум два километра. Интересно, что же он станет делать, если все-таки доберется туда?

— Поражения и победы взаимосвязаны очень тесно, — заметил Хоснер.

Бург раскрошил в трубку несколько окурков сигарет и раскурил ее на ветру с жадностью заядлого курильщика.

Они оба укрывались в траншее на восточном склоне, песок проникал во все щели, медленно и неумолимо засыпая траншею.

— Где Каплан? — уже во второй раз поинтересовался Бург.

Интересно, откуда Бург знает о том, что Каплан ушел? Кто-то сообщил? Может быть, Ноеминь Хабер. У Бурга имелись сторонники.

— Ты знаешь, не так далеко отсюда, в местечке под названием Кут-эль-Амар, во время Первой мировой войны турки окружили целую британскую армию. — Хоснер закурил сигарету. — У осажденных кончилась еда, а осада длилась несколько месяцев. Британские войска, отправленные на помощь, подошли почти на километр к Кут-эль-Амару, но турки снова и снова отбрасывали их назад. Ослабевшие от голода, окруженные вынуждены были сдаться. Командующего британскими войсками обвиняли главным образом — об этом сообщалось в докладе Военного министерства Великобритании — в том, что он не предпринимал вылазок и налетов на окружавшие их турецкие войска. Доклад призывал покончить с тактикой неподвижной обороны и рекомендовал вести гибкую и мобильную оборону. Не отсиживаться за стенами. Огонь и маневр. Современная военная наука согласна с этим. А почему ты не согласен?

Бург выдавил из себя смешок.

— С трудом улавливаю параллель с нашим положением. Где Каплан? На склоне?

— Параллель на самом деле есть, и тактика активной обороны хороша как в Кут-эль-Амаре, так и в Хартуме и Вавилоне. Кстати, о Хартуме, Бург, не забывай, что спешившие на помощь осажденным британские войска опоздали всего на один день, но это уже не воскресило ни генерала Гордона, ни его людей, ни мирных жителей. И если к нам не придут на помощь в течение нескольких часов, то нас ожидает такая же участь. Пока мы сидим здесь и никто не пытается разорвать нас на куски, мы убаюкиваем себя ложным чувством безопасности. Но, когда этот склон огласится криками жаждущих крови