Реки счастья - [12]

Но разбойник проницательностью не отличался, точнее, он отличался от своих товарищей, благоразумно скрывшихся за камнями отсутствием проницательности. Он продолжал настаивать:

— Отдавайте девушку, а то…

Кулак Полифема встречается с челюстью говорящего, и укладывает того на землю.

— Спасибо, конечно, но я могу и сама постоять за себя, — сказала Хильд.

— Да плевать, чо ты там можешь. Тимур сказал, чо если с бабой чо случится, он мне глаз выколет.

— Почему это Тимур так обо мне заботится?

— Только ты знаешь, где Гора. А Тимур говорит, дойдём до Горы, будет много бухла и жрачки, а когда будет много бухла и жрачки, мне будет хорошо. А пока мы ещё не на месте, шагай ровно, и по сторонам не дёргайся. Поняла?

— Да я тебе сейчас сама глаз выколю, тупое животное!

— Не, не надо. Он ж у меня один. Было б два, а когда один, не надо.

Хильд, сидевшая на коне, ударила спешившегося Полифема древком копья. Пират упал на спину. Хильд, сойдя с коня, наконечником копья целилась в глаз Полифема.

— Помогите! Хулиганы зрения лишают! — заорал Одноглазый.

— Не лишайте его зрения. Он хороший, — сказал Тимур, ухватившись за древко. Под грубой оболочкой скрывается нежная душа. Речь его не учтива, но разве он виноват в этом? Разве повинно пустынное растение в том, что оно покрыто шипами? Жизнь сделала его таким. Вот и Полифема жизнь сделала таким. Она всех нас сделала такими. А теперь, надо догонять отряд.

Заночевать решили на небольшом утёсе, защищённом от пронизывающего ветра скалой, возвышавшейся на востоке. На западе был крутой обрыв. Развели костёр. Амир и бывший губернатор о чём-то спорили. Прислушавшись, Поэт понял, что речь идёт о верёвках. Санджар говорил, что способен распутать любой узел. Слепой утверждал, что есть такой, с которым человек, не бороздивший пустыню, точно не справится. Повозившись немного с верёвкой, он продемонстрировал обещанный узел. Санджар самоуверенно принялся за дело, но как не старался, ничего не получалось.

— Это пустынный узел, — сказал Амир.

Алау-султан, слышавший разговор, перерубил узел мечом и произнёс: «Меч распутывает любые узлы».

— А нету ли более мирных способов? — спросил Амир.

— Нет. Не с миром мы идём в Тартар, но с мечом.

— Пусть так, но есть узлы, которые не распутать даже мечу.

— Так вяжи, и мы посмотрим.

— Я то не посмотрю, допустим, но я и не говорил, что умею вязать такие узлы, но другие умеют. Судьба, например.

Поэт устроился на краю обрыва. Рядом уселся хромой пират. Он молчал какое-то время, а потом, видимо что-то обдумав заговорил:

— Любуешься закатом, друг мой Поэт? Красиво, не так ли? Но бывает и красивее, когда можно разглядеть вдали сады и реки. А сейчас только пыль. Хотя даже в пыли можно многое разглядеть.

Это место называют Утёс Трёх Принцев. Давным-давно, когда Тартар ещё был Линаларом, там жил народ, окружённый сильными и воинственными соседями. Они вытеснили этот народ в Горы, но и здесь не было беглецам покоя. Постоянные набеги врагов вынудили их уйти под землю. Они прорыли под горами множество ходов и скрывались там, редко выбираясь на поверхность. Однажды царь этого народа, у которого было три сына, смотрел вместе с ними на закат. Дети впервые покинули подземелье. Отец спросил их: «Что вы видите?» Тогда также начиналась буря, и дети ответили: «Мы видим пыль». Прошло десять лет. Царь снова вывел принцев на утёс и спросил, что они видят.

— Я вижу огромное воинство, — ответил старший сын, — Оно мчится по пустыне в лучах заходящего солнца. Я слышу звуки труб и барабанов. Алые стяги развеваются на ветру. Я вижу воинов в сверкающих доспехах на мчащихся галопом скакунах. Вижу лица. Они меняются. Мне кажется, что это все воинства прошедшие по пустыни, и все воинства, которым ещё предстоит пройти по ней.

— Я вижу города, — ответил средний сын, — вижу купола и башни, колонны и амфитеатры, дворцы и крепости. Они сливаются и меняют форму, словно предо мною проходят все города, что были построены в прошлом и, что должны быть построены в будущем.

— Я вижу книгу, — ответил младший сын, — Это книга, но я не могу прочесть её. Слишком быстро мелькают буквы. Их очертания расплываются и делаются чёткими вновь, но это уже не те символы. Страницы книг, которые я видел неизменны, но здесь лишь на мгновение появляется сочетание букв, а в следующее мгновение, оно уже не то. Все книги мира мелькают пред моим взором. Все утраченные книги, все ещё не написанные книги, и все книги, которые только возможно написать.

Я сказал, что между первым выходом на утёс и вторым прошло десять лет. А знаешь, друг мой, что принцы делали в это время? Старший слушал истории и великих войнах и мечтал о воинской славе, средний сидел над чертежами и рисунками, рассматривал древние города, а младший читал книжки, читал всё подряд. В первые раз они были детьми и видели пыль, а потом, каждый пошёл своей дорогой, и во второй раз каждый увидел своё. А что видишь в пыльной мгле ты?

Я вырос в Горах и часто приходил на Утёс, чтобы посмотреть на Линайт. И я видел империю. Мою империю. Видел войска, которые поведу за собой. Видел города, которые мы завоюем или построим. Видел книги, которые сохранят моё имя. Я не потомок Алаухана и стать ханом в Линайте не могу, но ты видел этих потомков? Они погрязли в пороках, стали слабыми и безвольными. Наш Мессия, пожалуй, является исключением, но хорошего правителя из него не выйдет. Он думает, что нужно истребить всех злодеев, и всё станет хорошо. Верит в силу меча. Но сад мечом не взрастить. А империя — это сад. Много лет нужно ухаживать за растениями, чтобы они дали плоды. Но и без меча ничего не получится. Сад нужно защищать. Я был бы хорошим садовником. Линайт расцвёл бы, стань я правителем.