Реки не умирают. Возраст земли - [26]

Отец не раз советовал ей, Вере: «Тебе, дочка, лучше перебраться в город, раз ты получила образование. Тут, среди этих вояк, ты одичаешь». А ведь он тоже был коренной станичник, только у него, больного человека, не хватало сил вести свое хозяйство. Если бы отец дожил до Октябрьского переворота! Вот за ним дошли бы земляки — он считался духовным атаманом всех, кто тянулся к справедливости...

— Ты о чем это задумалась, моя сердечная?..

Она приостановилась: ее ходко догоняла Василиса.

— Идешь, а тебя покачивает майский ветерок. Признавайся, о ком — о чем?

— О судьбе казачества.

Василиса громко рассмеялась:

— Нет, ты, ей-богу, неисправимая! Надо же — думать о казачестве! А что о нем думать-то? Вандея, она и есть Вандея.

— Откуда ты знаешь о Вандее? — спросила Вера, давно заметившая ее пристрастие к диковинным словам.

— Спасибо Гостинским, обучилась у них малость.

— Что же, господа Гостинские читали прислуге историю французской революции?

— Хорошо, что не запрещали читать по ночам на кухне. Бывало, вытираю пыль в библиотеке, увижу красивую книгу и спрячу на недельку в свой баул.

— Не думали они, не гадали, что ты станешь большевичкой.

— О-о, я была тогда тише воды, ниже травы! Что, не похоже?

Теперь и Вера, засмеялась, глядя на эту рослую девушку с рыжей челкой. Она всегда завидовала ее святой непосредственности.

— Ах, тетя Вася, тетя Вася, ты и мертвого заставишь улыбнуться.

— Нет, мертвые не улыбаются. Сегодня хоронили порубанных из двести семнадцатого полка...

И остаток пути до флигеля они прошли молча. Вера снова вернулась к своим раздумьям о войне, о,недавней беде, постигшей Великанова. Только дома она оживилась, когда навстречу им кинулась Поленька. Как ни привыкла Вера к бурным встречам с ласковой дочерью, целые дни проводившей в четырех стенах (в осажденном городе дети не играли на улицах), порыв Поленьки тронул ее. Совсем большая, дотягивается до плеча матери. Наверное, вымахает в отца.

— Ладно, пойду за водой, станем готовить ужин — сказала Василиса.

— Я принесла воды, — немедленно отозвалась Поля.

— Тебе рано таскать тяжести.

— А я полведерка.

— Какая ты у нас молодчина, Полина Семеновна, настоящая помощница, — похвалила Васена, разжигая примус.

Вера подошла к зеркалу, с удовольствием распустила косы, тщательно уложенные на затылке.

— И не надоело тебе носить эту корону? — заметила Василиса.

— Начинаю уставать. В самом деле, может, отрезать?

— Ни в коем случае! Это я из зависти, как все рыжие. Были бы у меня такие шелковые, тонюсенькие волосы, ни за что бы не остриглась. Даю слово. Ты у нас королева. А что за королева без короны?

— Хватит тебе.

— В прошлый раз ты расхваливала Марию Михайловну Макарову. Видела я ее в губисполкоме. Хороша, и короткая стрижка идет. Но ты с косами лучше.

Рассеянно слушая Васенину болтовню, Вера тем не менее придирчиво оглядела себя в зеркале. Глаза те же — глубокие, затененные ресницами, тугие крылья черных бровей не надломились от пережитого. Но откуда эта морщинка на переносице? Раньше не было. Не было и горечи в складке губ. А-а, все пройдет. Отпечатки времени на женском лице переменчивы, пока не стукнут первые заморозки на исходе бабьего лета.

— Что, залюбовалась собой, королева? — Василиса озорно заглянула в трельяж из-за ее плеча.

— Веселая ты нынче. Определенно, встретила где-нибудь Николая Ломтева.

— Не мучь муху.

— А дядя Коля был у нас! — объявила Поленька из своего угла, где рассматривала картинки в журнале «Нива».

— Когда был? — встрепенулась, порозовела Василиса.

— Недавно. Я оставляла его, не остался.

— Никуда не денется, придет, — сказала Вера и заговорщицки улыбнулась Васене.

Та уже собирала на стол их небогатый ужин.

«А чем она не пара Николаю? — с умилением приглядывалась к ней Вера. — Экая беда, если широколицая и немножечко курносая, зато на редкость симпатичная. Красота проходит, только обаяние остается на всю жизнь. Как мужчины этого не понимают? Женская внешность часто подводит их. Может подвести и Николая, Василиса — клад для такого неуравновешенного парня. Это с виду она будто смешливая не в меру. Никто не знает, какой внутренней работой занята Васена в свои двадцать с лишним лет. Такая определенно обгонит самых образованных сверстниц. Неужели Николай не видит, каким живым умом светятся ее васильковые глаза? Да и статная она, разве лишь покрупнее Ломтева. Ох, мужчины, вам непременно надо быть на голову выше жены, хотя со временем вы охотно уступаете жене во всем».

— Ты что, Вера, опять о судьбе казачества?

— Нет, сейчас о тебе.

— Вот еще!

— Хорошо бы выдать тебя за серьезного человека.

— А кто венчать будет?

— Позовем Ивана Алексеевича.

— Товарищ Акулов, пожалуй, согласится... Только уже повенчалась я, в партию меня приняли...

— И ты молчишь весь вечер?!

— Сама не могу опомниться.

Вера подошла, прижала ее к себе, и так, обнявшись, они постояли молча, без слов понимая друг друга.

— Тетя Вася, поздравляю...

Они торопливо оглянулись, позабыв, что за ними наблюдает Поленька. Высоко подняв свою любимицу на вытянутых руках, Василиса расцеловала девочку и бережно опустила на пол. У Веры почему-то навернулись слезы. Она поспешно смахнула их, села за стол.